Стихи Блока Александра

Да, знаю я: пронзили ночь ответа Незримые лучи. Но меры нет страданью человека, Ослепшего в ночи!

Вот девушка, едва развившись, Еще не потупляясь, не краснея, Непостижимо черным взглядом Смотрит мне

Всё бежит, мы пребываем, Вервий ночи вьем концы, Заплетаем, расплетаем Белых ландышей венцы.

Всё это было, было, было, Свершился дней круговорот. Какая ложь, какая сила Тебя, прошедшее, вернет?

Как луна дрожит на лоне Моря, полного тревогой, А сама, ясна, спокойна, Голубой идет дорогой, — Так

Евг. Иванову Из длинных трав встает луна Щитом краснеющим героя, И буйной музыки волна Плеснула в море заревое.

…Напомнив призраки былого, Она дала мне зреть сама Изгибы сердца молодого, Изгибы юного ума… И эти нежные

Догорай, не узнавая, В синий вечер, в синий день. Встретим вместе, умирая, Одинаковую тень.

Есть игра: осторожно войти, Чтоб вниманье людей усыпить; И глазами добычу найти; И за ней незаметно следить.

Жизнь, как загадка, темна, Жизнь, как могила, безмолвна, Пусть же пробудят от сна Страсти порывистой волны.

Загадай и скройся в ночь, И следи, одетый мраком: За ночным росистым злаком Выйдет северная дочь.

…И были при последнем издыханьи. Болезнь пришла и заразила всех. В последний раз в прерывистом дыханьи

Из ничего — фонтаном синим Вдруг брызнул свет. Мы головы наверх закинем — Его уж нет, Рассыпался над

К чему бесцельно охранять Свои былые вдохновенья? Уже на всем — годов печать, Седых времен прикосновенье.

Как сон, уходит летний день, И летний вечер только снится. За ленью дальних деревень Моя задумчивость таится.

Когда святого забвения Кругом недвижная тишь, — Ты смотришь в тихом томлении, Речной раздвинув камыш.

Я бандит, я бандит! Поднося мне яду склянку, Говорила мексиканка: «У тебя печальный вид. Верно, ты ходил

Ловлю я тонкий прах надежды, Ты замедляешь быстрый шаг, Но через сомкнутые вежды Горят слова «Не друг, а враг».

Все двери заперты, и отданы ключи Тюремщиком твоей безжалостной царице. Петрарка Мне битва сердце веселит

Мои печальные порывы, Мои бесплодные мечты Тебя настроили тоскливо, И стала мне враждебна ты. Что делать!

Мою гармонию больную Прими, у сердца схорони, Напомни музыку святую, Напомни мне былые дни.

Мы пойдем на «Зобеиду», — Верно дрянь, верно дрянь. Но уйдем мы без обиды, Словно лань, словно лань.

Удалены от мира на кладби’ще, Мы вновь с тобой, негаданный мертвец. Ты перешел в последнее жилище, Я

На юге Франции далекой, Встречая пышную весну, Лелей мой образ одинокий, Тебя лелеющий — одну.

Нас старость грустная настигнет без труда, Мы немощны теперь, и нет у нас желанья. С тех пор, как умерла

Не презирайте, бога ради, Меня за мысли и мечты, Когда найдете их тетради И пожелтевшие цветы.

Неизмеримость гасит луны, Закон крушится о закон. Но мы найдем такие струны, Которым в мире нет имен.

Миновали случайные дни И равнодушные ночи, И, однако, памятно мне То, что хочу рассказать вам, То, что

Озарен таинственной улыбкой Проводил он дни земли. Шел на берег — и на глади зыбкой Льдистый призрак

Они говорили о ранней весне, О белых, синих снегах. А там — горела звезда в вышине, Горели две жизни в мечтах.

Выйдем тихонько бродить В лунном сиянии… Фет Шепчутся тихие волны, Шепчется берег с другим, Месяц колышется

Писать ли Вам, что тайный пламень Горит в душе моей опять, И сердце, прежде хладный камень, Способно

А под маской было звездно. Улыбалась чья-то повесть, Короталась тихо ночь. И задумчивая совесть, Тихо

Помните день безотрадный и серый, Лист пожелтевший во мраке зачах… Всё мне: Любовь и Надежда и Вера В

Почиет в мире Теодорих, И Дант не встанет с ложа сна. Где прежде бушевало море, Там — виноград и тишина.

Прикорнувши под горою, Мистик молит о любви Но влеченье половое Скептик чувствует в крови. Как тут быть?

Прошедших дней немеркнущим сияньем Душа, как прежде, вся озарена. Но осень ранняя, задумчиво грустна

Зачинайся, русский бред… …Древний образ в темной раке, Перед ним подлец во фраке, В лентах, звездах и

Когда страшишься смерти скорой, Когда твои неярки дни, — К плитам Сиенского собора Свой натруженный взор склони.

Прислушайся к земле в родных полях: Тебя овеет чуждыми странами, Но вместе родственный обнимет некий

Спите, больные и духом мятежные, Спите, вам дорог покой! Ангел навеет рукой белоснежною Сон золотой!

Стучится тихо. Потом погромче. Потом смеется. И смех всё ярче, желанней, звонче, И сердце бьется.

Там жили все мои надежды, Там мне пылал огонь земной, Но душу осенил покой, — Смежились дремлющие вежды.

Вот прошел король с зубчатым Пляшущим венцом. Шут прошел в плаще крылатом С круглым бубенцом.

Г. Гюнтеру Ты был осыпан звездным цветом Ее торжественной весны, И были пышно над поэтом Восторг и горе сплетены.

Ты много жил. Негодованье В своей душе взлелеял ты. Теперь отдайся на прощанье Бессмертью чистой красоты.

Ты хочешь знать мировоззренье, Мятежных дней моих порыв? Играй без тени сожаленья На струнах лучших и святых!

Уже бесстрашный и свободный Стою у вековечных врат. Здесь — по равнине многоводной Скользит испытанный

Уходит день. В пыли дорожной Горят последние лучи. Их красный отблеск непреложно Слился с огнем моей свечи.

Хрустальный твой бокал — и буря За чернотой глухих портьер. И вся дрожишь, глаза сощуря, Ты, соплеменница пантер.