Стихи русских поэтов

Очень вкусный и нарядный Мчался поезд шоколадный. Вдоль вагонов Надпись шла – «Шоколадная стрела».

Вновь, Бельгия, невинностью твоей Играет ритм чудовищного танца: Лишилась и великого фламандца, Лишенная

Схоронил я навек и оплакал Мое сердце — и что ж, наконец! Чудеса, наконец! — Шевелится, Шевелится в груди

Солнце всегда вдохновенно! Солнце всегда горячо! Друг мой! сольемся мгновенно: Наше желанье — ничье.

Довольно ль на тоску, о время, ты взирало! И гдѣ ты столько мукъ и грустей собирало! Судьба за что ты

Заря под тучами взошла и загорелась И смотрит на дорогу сквозь кусты… Гляди и ты, Как бледны в их тени

Лежу в траве на берегу Ночной реки и слышу плески. Пройдя поля и перелески, Лежу в траве на берегу.

Понимать твою игру, Может быть, и нелегко. Ослабею — и умру, Этот день недалеко. Я умру, — а ты опять

Благодарю вас; вы мне дали Надежды лучшие мои, Пустые радости любви Любви прелестные печали;

Тот, кто в пятнадцать лет убежал из дома, Вряд ли поймет того, кто учился в спецшколе. Тот, у кого есть

Теперь, когда «телятся луны» И бык «лунеет» от тоски, Мне хочется порвать все струны, — Теперь, когда

Кто увидит искру? Виден только след. Как ее напишешь? Начерти черту. Пусть она разрежет лунную мечту

Забыв о счастьи, о весельи, Отвергнув равнодушный свет, Один в своей унылой келье Ты, чарователь и поэт.

Петрарка, и Шекспир, и Бутурлин (Пусть мне простят, что с гениями рядом Поставил имя скромное парадом…)

Я не приду к тебе… Не жди меня! Недаром, Едва потухло зарево зари, Всю ночь зурна звучит за Авлабаром [1].

Это только в жасмин… Это только в сирень… Проклинается город надрывно… Заночеет бело, — и в простор деревень

Ожиданья дни жестоки. Истомилася любовь. На враждующем востоке Льётся братьев наших кровь. И, о мире

Твоя сиреневая мордочка Заулыбалась мне остро. Как по тебе тоскует жердочка, Куренок, рябчатый пестро!

Томилось небо так светло, Легко, легко, легко темнея. Звезда зажглась, дрожа и мрея. Томилось небо так

Заряла, озаряла, Свирель взбудившая заря. Желанная зарьяла, Зарёй багряною горя. Довольно алых пыток.

Ветер в трубе Воет о чьей-то судьбе, — Жалобно стонет, Словно кого-то хоронит. «Бедные дети в лесу!

На щеке прекрасной будетлянки Ярки два лиловыя пятна, И на лбу зеленая луна, А в руках прекрасной будетлянки

Эстония, страна моя вторая, Что патриоты родиной зовут; Мне принесла все достоянье края, Мне создала

Я в поле. Вечер. Полотно. Проходит поезд. Полный ход. Чужая женщина в окно Мне отдается и берет.

Мы прямо ето знаемъ, Когда бы, Александръ, ты побылъ за Дунаемъ, Или бы въ Бендерѣ сидѣлъ, Или бы флотами

Блажен, кто мудрости высокой Послушен сердцем и умом, Кто при лампаде одинокой И при сиянии дневном Читает

Посв. Ф.М.Л. Она, никем не заменимая, Она, никем не превзойденная, Так неразлюбчиво-любимая, Так неразборчиво

Полна чарующих разочарований Весна в лесу: Крестьянку в ало-синем сарафане На полосу Хлебов, вчера посеянных

Уж не тянусь, как прежде, я Нетерпеливыми устами К блестящей чаше бытия С его отравленными снами.

Достигнуть! Достигнуть! Дойти до конца, — Стоять на последней ступени, И снова стремиться, и так — без

Сонке Она мне принесла гвоздику, Застенчива и молода. Люблю лесную землянику В брильянтовые холода.

Какой-то хитрый чародей Разъединил моё сознанье С природою моей, — И в этом всё моё страданье.

Вчера опять пророческое племя Пустилось в путь, забрав своих детей; У матерей созрел дюшес грудей;

Вот огромный поезд из Ростова С грохотом примчал твои глаза, И не только сам,— восторгом снова Дрогнул

В день Вашего рождения Дарю Вам сие произведение. Когда Вы будете, моя дорогая, Совершенно большая —

Ежели во храмъ любви не думая пойду; Не любовника себе, злодея тамъ найду.

Они стоят в бокале На низеньком столе. Рой пузырьков вдоль стебля Сквозит-дрожит в стекле. А над бокалом

Madchen mit dem roten Mundchen Heinrich Heine 1 Она Как неуверенна — невинна Ее замедленная речь!

Одну минуту, много две, Любви живые упованья Кипят, ликуют в голове Богоподобного созданья: Разгоряченная

Увидишь мир многообразный И многоцветный, — и умри. В огнях и в зареве зари Приветствуй мир многообразный

Христос воскресе! Христос воскресе! Сон смерти — глуше, чем спит скала… Поют победу в огне экспрессии

Гайдаров, Гзовская, Нелидов (Как хорошо иметь друзей!) В Берлине были в роли гидов (Я в прозе жизни ротозей…)

Сквозь ненастный зимний денек – У него сундук, у нее мешок – По паркету парижских луж Ковыляют жена и муж.

Не верь безчестнаго ты миру никогда, И чти врагомъ себе злодея завсегда. Съ волками много летъ въ побранке

Звенела кованная медь, Мой щит, холодное презренье, И на щит девиз: Терпенье. Звенела кованная медь

Как знать, куда моя дорога На тайном поприще земли? Навечно ль душу мне зажгли Огни дельфического бога?

1 Перед Троицею в будни На башне городской, В субботу пополудни, Пробило час шестой. Мы чинно за коляской

Щеки нежно пурпуровы У прелестницы моей; Золотисты и шелковы Пряди легкие кудрей; Взор приветливо сияет

Как мало поэтесс! как много стихотворок! О, где дни Жадовской! где дни Ростопчиной? Дни Мирры Лохвицкой

Начальник Акцептации сердит: Нашел просчет в копейку у Орлова. Орлов уныло бровью шевелит И про себя