Эдуард Асадов — Письмо с фронта
Мама! Тебе эти строки пишу я,
Тебе посылаю сыновний привет,
Тебя вспоминаю, такую родную,
Такую хорошую — слов даже нет!
Читаешь письмо ты, а видишь мальчишку,
Мама! Тебе эти строки пишу я,
Тебе посылаю сыновний привет,
Тебя вспоминаю, такую родную,
Такую хорошую — слов даже нет!
Читаешь письмо ты, а видишь мальчишку,
Я вышел из бедной могилы.
Никто меня не встречал —
Никто: только кустик хилый
Облетевшей веткой кивал.
Я сел на могильный камень…
Куда мне теперь идти?
Встала в сияньи. Крестила детей.
И дети увидели радостный сон.
Положила, до полу клонясь головой,
Последний земной поклон.
Коля проснулся. Радостно вздохнул,
Голубому сну еще рад наяву.
Матушка в Купальницу по лесу ходила,
Босая, с подтыками, по росе бродила.
Травы ворожбиные ноги ей кололи,
Плакала родимая в купырях от боли.
Не дознамо печени судорга схватила,
Упадет голова —
Не на плаху,-
На стол упадет,
И уже зашумят,
Загалдят,
Завздыхают:
Дескать, этот устал,
Он уже не дойдет…
Между тем
Голова отдыхает.
Ночь идет на мягких лапах,
Дышит, как медведь.
Мальчик создан, чтобы плакать,
Мама — чтобы петь.
Отгоню я сны плохие,
Чтобы спать могли
Мальчики мои родные,
Ни креста, ни камня даже
на могиле этой нет,
и никто мне не укажет
никаких ее примет.
Бугорок, с другими смежный,
был на ней, но в долгий срок
много вод умчались вешних —
и сровнялся бугорок.
Вот опять ты мне вспомнилась, мама,
и глаза твои, полные слез,
и знакомая с детства панама
на венке поредевших волос.
Оттеняет терпенье и ласку
потемневшая в битвах Москвы
материнского воинства каска —
украшенье седой головы.
Вошел и сказал:
«Как видишь, я цел,
Взять не сумели
Враги на прицел.
И сердце не взяли,
И сердце со мной!
И снова пришел я,
Добра моя мать. Добра, сердечна.
Приди к ней — увенчанный и увечный —
делиться удачей, печаль скрывать —
чайник согреет, обед поставит,
выслушает, ночевать оставит:
сама — на сундук,
Ты сидишь на нарах посреди Москвы.
Голова кружится от слепой тоски.
На окне — намордник, воля — за стеной,
ниточка порвалась меж тобой и мной.
За железной дверью топчется солдат…
Прости его,
1
Ну вот и всё. В последний раз
Ночую в материнском доме.
Просторно сделалось у нас,
Вся комната как на ладони.
Сегодня вывезли буфет
И стулья роздали соседям,
— Как вольных птиц над степью на рассвете,
Трех сыновей пустила я в полет.
Как матери, как близкой, мне ответьте,
Как женщине, что слезы льет:
Где сыновья мои?
Вы бродили с мамой на лугу
И тебе она шепнула: «Милый!
Кончен день, и жить во мне нет силы.
Мальчик, знай, что даже из могилы
Я тебя,
Пускай ты не сражалась на войне,
Но я могу сказать без колебанья:
Что кровь детей, пролитая в огне,
Родителям с сынами наравне
Дает навеки воинское званье!
Ах, вспомни, мама, вспомни, мама,
Избу промерзшую насквозь!
Ах, сколько с нами, сколько с нами
Тебе увидеть довелось!..
Метельный ветер бьет с налета.
А ты,
Здравствуй, мама!
Опять мне снится песня твоя.
Здравствуй, мама!
Светла, как память, нежность твоя.
Этот мир не от солнца такой золотой —
Он наполнен до края твоей добротой.
Уходят наши матери от нас,
уходят потихонечку,
на цыпочках,
а мы спокойно спим,
едой насытившись,
не замечая этот страшный час.
Уходят матери от нас не сразу,
Сквозь гул Москвы, кипенье городское
К тебе, чей век нуждой был так тяжел,
Я в заповедник вечного покоя —
На Пятницкое кладбище пришел.
Глядит неброско надписи короткость.
Сквозь гул Москвы, кипенье городское
К тебе, чей век нуждой был так тяжел,
Я в заповедник вечного покоя —
На Пятницкое кладбище пришел.
Глядит неброско надписи короткость.
Трудно жить, навеки Мать утратив.
Нет счастливей нас, чья мать жива.
Именем моих погибших братьев
Вдумайтесь, молю, в мои слова.
Как бы ни манил вас бег событий,
Мальчишка горский, я несносным
Слыл неслухом в кругу семьи
И отвергал с упрямством взрослым
Все наставления твои.
Но годы шли, и, к ним причастный,
Я не робел перед судьбой,
Спишь ты, спишь, моя родная,
Спишь в земле сырой.
Я пришёл к твоей могиле
С горем и тоской.
Я пришёл к тебе, родная,
Чтоб тебе сказать,
Постарела мать за тридцать лет,
А вестей от сына нет и нет.
Но она всё продолжает ждать,
Потому что верит, потому что мать.
И на что надеется она?
Сына мать качала… баюшки — баю,
Вырастешь сыночек… помни мать свою.
Ночь уже проходит и встает заря,
Мать качала сына… думала — не зря.
Все плохие мысли от себя гнала,
Мама,милая моя
Давно как нет со мной тебя,
Давно как заросли дорожки
Где ты ходила в огород,
И пыль осталась на порожках
Никто сейчас там не метёт
Наш домик старенький склонился
И весь уж в трещинах покрылся,
Милая, далёкая, родная
Знаю, знаю помнишь про меня,
И под вечер старчески ступая,
Бредёшь печально у плетня
Ты не плачь, что я вдали забылся,
Не вспоминаю о тебе средь дел,
На краю деревни, озера где гладь,
Одиноко в доме умирает мать.
Ни сынка, ни дочки, перестала ждать.
В смертный час воды ей некому подать.
Умирая, шепчет:` Господи,
Мама,здравствуй дорогая
Я знаю письма мои ждёшь,
Я знаю что когда ты их читая
В окно стучит осенний дождь
Не плачь,не надо,будешь лишь дряхлее
К чему от горя рано так стареть,
Погостить бы мне у мамы
— Только в доме света нет,
Нет дорожки до крылечка,
Потому что мамы нет…
Я не думала об этом,
Когда свет горел в окне.
Не стареет твоя красота,
Разгорается только сильнее.
Пролетит неслышно над ней
Словно легкие птицы лета.
Не стареет твоя красота,
И глаза не померкли от слёз
И копна темно-русых волос
У тебя тяжела и густа.
В не раз уже заштопанном халате
Из яркого цветного волокна
В больничной переполненной палате
Стоит старушка, плачет у окна.
Её уже никто не утешает-
Все знают о причине этих слёз.
Не забывайте Матерей!
Они печалятся в разлуке.
И нет для них страшнее муки –
Молчанье собственных детей.
Не забывайте Матерей!
Они ни в чем не виноваты.
По ночам звучит надрывный кашель,
Старенькая женщина слегла.
Много лет она в квартире нашей
Одиноко в комнате жила.
Письма были, только очень редко.
И тогда,
Всё то, что в жизни происходит с нами,
Мы как-то странно делим пополам:
Если радость — празднуем с друзьями,
А с бедой приходим к матерям.
Заняты работой и делами
День за днем в потоке суеты
Мы не часто думаем о маме,
Стал прощаться, и в выцветших скорбных глазах,
В напряжённости всех морщин
Затаился у матери старческий страх,
Что умрет она позже, чем сын.
И губами прильнула жена,
Бесшумной черною птицей
Кружится ночь за окном.
Что же тебе не спится?
О чем ты молчишь? О чем?
Сонная тишь в палате,
В кране вода уснула.
Я помню спальню и лампадку.
Игрушки, теплую кроватку
И милый, кроткий голос твой:
«Ангел-хранитель над тобой!»
Бывало, раздевает няня
И полушепотом бранит,
А сладкий сон,
Ну что ты не спишь и все ждешь упрямо?
Не надо. Тревоги свои забудь.
Мне ведь уже не шестнадцать, мама!
Мне больше! И в этом, пожалуй, суть.
Скандалов, как огня, она боится,
Усталая, стареющая мать …
Ссутулившись, всегда на помощь мчится,
Готова и встречать, и провожать.
Её опека просто раздражает,
Её распросы лишние порой…
Её невольно внуки обижают,
Я маму мою обидел,
Теперь никогда-никогда
Из дому вместе не выйдем,
Не сходим с ней никуда.
Она в окно не помашет,
Я тоже не помашу,
В старом вальсе штраусовском впервые
Мы услышали твой тихий зов,
С той поры нам чужды все живые
И отраден беглый бой часов.
Мы, как ты,
Друг, посмотри, как в равнине небесной
Дымные тучки плывут под луной,
Видишь, прорезал эфир бестелесный
Свет ее бледный, бездушный, пустой?
Полно смотреть в это звездное море,
Ты жива еще, моя старушка?
Жив и я. Привет тебе, привет!
Пусть струится над твоей избушкой
Тот вечерний несказанный свет.
Пишут мне, что ты, тая тревогу,
Внимая ужасам войны,
При каждой новой жертве боя
Мне жаль не друга, не жены,
Мне жаль не самого героя…
Увы! утешится жена,
И друга лучший друг забудет;