Соберитесь и поговорите-ка вровень с критикой писателя и художника, почему так много сапожников-критиков и нет совершенно критики на сапожников?
Фельетонов ягодки —
рецензий цветочки…
Некуда деваться дальше!
Мы знаем
о писателях
всё до точки:
о великих
и о
захудалейших.
Внимает
критик
тише тли,
не смолк ли Жаров?
пишет ли?..
Разносят
открытки
Никулина
вид,
мы знаем,
что́
Никулин:
как поживает,
что творит,
не хвор,
не пьет коньяку ли.
Богемские
новости
жадно глотая,
орем —
«Расхвали,
раскатай его!»
Мы знаем,
чем
фарширован Катаев,
и какие
формы у Катаева
С писателем
нянчась
как с писаной торбой,
расхвалит
Ермилов
милого,
а Горбов
в ответ,
как верблюд двугорбый,
наплюнет
статьей
на Ермилова.
Читатель
зрачком
по статье поелозит
и хлопнет
себя
по ляжке:
«Зачем
в такой лошадиной дозе
подносится
разный Малашкин?!»
Рабочему
хочется
держаться в курсе
и этой книги
и той,
но мы не хотим —
не в рабочем вкусе —
забыв,
что бывают
жареные гуси,
питаться
одной
духовной едой.
Мы можем
распутать
в миг единый
сложные
поэтические
путы,
но черт его знает,
что едим мы
и в какую
гадость
обуты?!
Малашкиным
и в переплете
не обуется босой,
но одинаково
голодный,
босой
на последний
двугривенный свой
любит,
шельмец,
побаловаться колбасой.
Тому,
у кого
от голода слюна,
мало утешительны
и странны
указания,
что зато-де —
«Луна»
у вас
повисла
«с правой стороны».
Давайте
затеем
новый спор мы —
сойдитесь,
критик и апологет,
вскройте,
соответствуют ли
сапожные формы
содержанию —
моей ноге?
Учти,
за башмаками
по магазинам лазя,
стоят дорого
или дёшевы,
крепок ли
у башмака
материальный базис,
то есть —
хороши ли подошвы?
Явитесь,
критики
новой масти,
пишите,
с чего желудок пучит.
Может,
новатор —
колбасный мастер,
а может,
просто
бандит-попутчик.
Учтя
многолюдность
колбасных жертв,
обсудим
во весь
критический азарт,
современен ли
в сосисках
фарш-сюжет,
или
протух
неделю назад.
Товарищ!
К вещам
пером приценься,
критикуй поэмы,
рецензируй басни.
Но слушай окрик:
«Даешь
рецензии
на произведения
сапожной и колбасной!»