Стихи Блока Александра
В пути — глубокий мрак, и страшны высоты?. Миндаль уже цветет, кузнечик тяжелеет, И каперса осыпались цветы.
Война горит неукротимо, Но ты задумайся на миг, — И голубое станет зримо, И в голубом — Печальный Лик.
Евгению Иванову Вот он — Христос — в цепях и розах За решеткой моей тюрьмы. Вот агнец кроткий в белых
Всю ночь я слышу вздохи странные, У изголовья слышу речь. Я опущусь в окно туманное И буду с улицы стеречь.
Гашу огни моих надежд. Со вздохом закрываю окна. Бегут мечтой твоих одежд — Прозрачных облаков волокна.
Die Heimkehr 1 В этой жизни слишком темной Светлый образ был со мной; Светлый образ помутился, Поглощен
Готов ли ты на путь далекий, Добра певец? Узрел ли ты в звезде высокой Красот венец? Готов ли ты с прощальной
День поблек, изящный и невинный, Вечер заглянул сквозь кружева. И над книгою старинной Закружилась голова.
Душа ждала, но молчаливо К твоим просилась берегам, Где высоко и прихотливо Терялся в небе белый храм.
Жду я холодного дня, Сумерек серых я жду. Замерло сердце, звеня: Ты говорила: «Приду, — Жди на распутьи
За городом в полях весною воздух дышит. Иду и трепещу в предвестии огня. Там, знаю, впереди — морскую
Звезда полночная скатилась И не оставила следа… Окно бесшумно растворилось… Прости, крылатая мечта!
И я, неверный, тосковал, И в поэтическом стремленьи И я без нужды покидал Свои родимые селенья.
Их было много — дев прекрасных. Ущелья гор, хребты холмов Полны воспоминаний страстных И потаенных голосов…
Как мучительно думать о счастьи былом, Невозвратном, но ярком когда-то, Что туманная вечность холодным
Какой-то вышний серафим Принес мне чудных звуков море. Когда я был везде гоним, — Я шел к нему — поведать горе;
Когда я уйду на покой от времен, Уйду от хулы и похвал, Ты вспомни ту нежность, тот ласковый сон, Которым
Кто плачет здесь? На мирные ступени Всходите все — в открытые врата. Там — в глубине — Мария ждет молений
Милый брат! Завечерело. Чуть слышны колокола. Над равниной побелело — Сонноокая прошла. Проплыла она
Мне странно. Столько долгих лет Прошло тоскливо и печально; Казалось, их безумный след Навек умчит призыв
Наш Арго! Андрей Белый 1. «Сторожим у входа в терем…» Сторожим у входа в терем, Верные рабы.
Мы всюду. Мы нигде. Идем, И зимний ветер нам навстречу. В церквах и в сумерках и днем Поет и задувает свечи.
Мысли мои утопают в бессилии. Душно, светло, безотрадно и весело. Ты, прозвеневшая в странном обилии
На серые камни ложилась дремота, Но прялкой вилась городская забота. Где храмы подъяты и выступы круты
Надежды трепетной моей, Моей гармонии сердечной Твоею страстью не развей По этой дали бесконечной.
Не знаю тебя и не встречу. Больнее, но легче не встретить. Лишь знак отреченья замечу — И легче тебя
Веселье в ночном кабаке. Над городом синяя дымка. Под красной зарей вдалеке Гуляет в полях Невидимка.
Нет исхода из вьюг, И погибнуть мне весело. Завела в очарованный круг, Серебром своих вьюг занавесила…
Ночь теплая одела острова. Взошла луна. Весна вернулась. Печаль светла. Душа моя жива. И вечная холодная
Облит последними лучами, Чудесно вечереет день. Идет с вечерними тенями На душу пламенная тень.
Она веселой невестой была. Но смерть пришла. Она умерла. И старая мать погребла ее тут. Но церковь упала
Отдавшись снежной вьюге, Тону в твоих глазах; В холодном, звездном круге Мы стынем в белых снах.
Смеялась ты… Смеюся я! (Романс) Что?, красавица, довольно ты царила, Всё цветы срывала на лугу, Но души
С детских лет — видения и грезы, Умбрии ласкающая мгла. На оградах вспыхивают розы, Тонкие поют колокола.
Понеслись, блеснули в очи Огневые языки, Золотые брызги ночи, Городские мотыльки. Зданье дымом затянуло
Я возвращусь стопой тяжелой, Паду средь храма я в мольбе, Но обновленный и веселый Навстречу выйду я к тебе.
При жолтом свете веселились, Всю ночь у стен сжимался круг, Ряды танцующих двоились, И мнился неотступный друг.
Прозрачные, неведомые тени К Тебе плывут, и с ними Ты плывешь, В объятия лазурных сновидений, Невнятных
Разгадал я, какие цветы Ты растила на белом окне. Испугалась, наверное, ты, Что меня увидала во сне
Свободны дали. Небо открыто. Смотрите на нас, планеты, Как наше веселое знамя развито, Вкруг каждого
Скиталец задремал в пути, И богослов забыл о боге. Не мне ль погаснуть и уйти От неизведанной тревоги?
Снежная мгла взвила?сь. Легли сугробы кругом. Да. Я с тобой незнаком. Ты — стихов моих пленная вязь.
Лошадь влекли под уздцы на чугунный Мост. Под копытом чернела вода. Лошадь храпела, и воздух безлунный
Моей матери Сын осеняется крестом. Сын покидает отчий дом. В песнях матери оставленной Золотая радость
Тебе, Тебе, с иного света, Мой Друг, мой Ангел, мой Закон! Прости безумного поэта, К тебе не возвратится он.
Сердце, слышишь Легкий шаг За собой? Сердце, видишь: Кто-то подал знак, Тайный знак рукой? Ты ли?
Ты далека, как прежде, так и ныне, Мне не найти родные берега. Моя печаль чужда твоей святыне, И радостью
Ты просишь ответа на страшный вопрос: Живут ли в душе моей речи, Что жили когда-то, — но ветер разнес
У берега зеленого на малой могиле В праздник Благовещенья пели псалом. Белые священники с улыбкой хоронили
Устал я. Смерть близка. К порогу Ползет и крадется, как зверь, И растворяет понемногу Мою незамкнутую дверь.