Стихи Пушкина Александра

Горишь ли ты, лампада наша, Подруга бдений и пиров? Кипишь ли ты, златая чаша, В руках веселых остряков?

Старайся наблюдать различные приметы: Пастух и земледел в младенческие леты, Взглянув на небеса, на западную

A son amant Egle sans resistance Avait cede — mais lui pale et perclus Se demenait — enfin n’en pouvant

Над озером, в глухих дубровах, Спасался некогда монах, Всегда в занятиях суровых, В посте, молитве и трудах.

В последний раз твой образ милый Дерзаю мысленно ласкать, Будить мечту сердечной силой И с негой робкой

Любовь одна — веселье жизни хладной, Любовь одна — мучение сердец: Она дарит один лишь миг отрадный

Когда за городом, задумчив, я брожу И на публичное кладбище захожу, Решетки, столбики, нарядные гробницы

Что смолкнул веселия глас? Раздайтесь, вакхальны припевы! Да здравствуют нежные девы И юные жены, любившие нас!

В столице он — капрал, в Чугуеве — Нерон: Кинжала Зандова везде достоин он.

Что ты, девица, грустна, Молча присмирела, Хоровод забыв, одна В уголку присела? «Именинницу, друзья

I Над омраченным Петроградом Осенний ветер тучи гнал, Дышало небо влажным хладом, Нева шумела.

Я видел вас, я их читал, Сии прелестные созданья, Где ваши томные мечтанья Боготворят свой идеал.

Быть может, уж недолго мне В изгнанье мирном оставаться, Вздыхать о милой старине И сельской музе в тишине

Сия пустынная страна Священна для души поэта: Она Державиным воспета И славой русскою полна.

Три у Будрыса сына, как и он, три литвина. Он пришел толковать с молодцами. «Дети! седла чините, лошадей

В мои осенние досуги, В те дни, как любо мне писать, Вы мне советуете, други, Рассказ забытый продолжать.

О чем, прозаик, ты хлопочешь? Давай мне мысль какую хочешь: Ее с конца я завострю, Летучей рифмой оперю

Сводня грустно за столом Карты разлагает. Смотрят барышни кругом, Сводня им гадает: «Три девятки, туз

Гирей сидел потупя взор; Янтарь в устах его дымился; Безмолвно раболепный двор Вкруг хана грозного теснился.

Приют любви, он вечно полн Прохлады сумрачной и влажной, Там никогда стесненных волн Не умолкает гул

Уж я не тот любовник страстный, Кому дивился прежде свет: Моя весна и лето красно Навек прошли, пропал и след.

Но вот уж близко. Перед ними Уж белокаменной Москвы, Как жар, крестами золотыми Горят старинные главы.

Будь подобен полной чаше, Молодых счастливый дом, — Непонятно счастье ваше, Но молчите ж обо всем.

Когда-то (помню с умиленьем) Я смел вас няньчить с восхищеньем, Вы были дивное дитя. Вы расцвели — с

В последний раз, в сени уединенья, Моим стихам внимает наш пенат. Лицейской жизни милый брат, Делю с

Счастлив ты в прелестных дурах, В службе, в картах и в пирах; Ты St.-Priest в карикатурах, Ты Нелединский в стихах;

Под хладом старости угрюмо угасал Единый из седых орлов Екатерины. В крылах отяжелев, он небо забывал

Мальчишка Фебу гимн поднес. «Охота есть, да мало мозгу. А сколько лет ему, вопрос?» — «Пятнадцать».

Житье тому, любезный друг, Кто страстью глупою не болен, Кому влюбиться недосуг, Кто занят всем и всем доволен;

В нем радости мои; когда померкну я, Пускай оно груди бесчувственной коснется: Быть может, милые друзья

Недавно темною порою, Когда пустынная луна Текла туманною стезею, Я видел — дева у окна Одна задумчиво

Утихла брань племен: в пределах отдаленных Не слышен битвы шум и голос труб военных; С небесной высоты

Помнишь ли, мой брат по чаше, Как в отрадной тишине Мы топили горе наше В чистом, пенистом вине?

Возможно ль? Вместо роз, Амуром насажденных, Тюльпанов, гордо наклоненных, Душистых ландышей, ясминов

— Ах! боже мой, какую Я слышал весть смешную: Разумник получил ведь ленту голубую. — Бог с ним!

Царь с царицею простился, В путь-дорогу снарядился, И царица у окна Села ждать его одна. Ждет пождет

Не угрожай ленивцу молодому. Безвременной кончины я не жду. В венке любви к приюту гробовому Не думав

Кристалл, поэтом обновленный, Укрась мой мирный уголок, Залог поэзии священной И дружбы сладостный залог.

Меж тем как генерал Орлов — Обритый рекрут Гименея — Священной страстью пламенея, Под меру подойти готов;

Еще в ребячестве, бессмысленный и злой, Я встретил старика с плешивой головой, С очами быстрыми, зерцалом

О бедность! затвердил я наконец Урок твой горький! Чем я заслужил Твое гоненье, властелин враждебный

Толпа глухая, Крылатой новизны любовница слепая, Надменных баловней меняет каждый день, И с ступени на

Так старый хрыч, цыган Илья, Глядит на удаль плясовую Да чешет голову седую, Под лад плечами шевеля…

Пред испанкой благородной Двое рыцарей стоят. Оба смело и свободно В очи прямо ей глядят. Блещут оба

Попутный веет ветр. — Идет корабль, Во всю длину развиты флаги, вздулись Ветрила все, — идет, и пред

Пожалуй, Федоров, ко мне не приходи; Не усыпляй меня — иль после не буди.

Житье тому, мой милый друг, Кто страстью глупою не болен, Кому влюбиться недосуг, Кто занят всем и всем

У Гальяни иль Кольони Закажи себе в Твери С пармазаном макарони, Да яичницу свари. На досуге отобедай

Короче дни, а ночи доле, Настала скучная пора, И солнце будто поневоле Глядит на убранное поле.

Что же? будет ли вино? Лайон, жду его давно. Знаешь ли какого рода? У меня закон один: Жажды полная свобода