Стихи Елены Касьян

Это Ляля несёт впереди себя свой живот, Она не знает пока ещё, кто в животе живёт. Ей предлагали выпить

Бобби, твой сын никогда не пойдёт на войну, Ему не выдадут каску, флягу и патронташ, Он не будет тащить

Повезу тебя на саночках, на саночках — Только змейки от полозьев на снегу. Посмотри, как изменился город

Если богу угодно было нас скрещивать так вот сразу, Видимо, он далеко не бездарен и далеко не глуп.

Когда багульник зацветает вспять Болотным утром, вглубь пустого сада, Не шевелись, любовь моя, не надо

Летнее солнцестояние, новый отсчёт, Небо течёт по венам, темнеет кожа. Господи, что за безумный выдался

Вероятность того, что город, уснувший снаружи, Обойдёт тебя сзади и вытолкнет незаметно, Так ничтожно

Куда я буду тебе писать? По снегу огненная лиса перетекает из света в ночь. Вот так и ты улетаешь прочь

Это кто сидит на большом холме, Это кто качает луну во тьме? Это я сижу под большой луной. Не играй со

Как прижимала нас, Тэйми, к осенней земле эта страшная сила, как наша вечность кровила и каждой строкой

А если можно как-нибудь вернуться Туда, где наши тени остаются, Чтобы друг друга за руку держать?

Ты меня переписываешь опять, По пять раз на дню, исчеркал всего. Ты хотел, чтоб я вышел тебе под стать

Где в песне ветра – отрицанье смерти, Уже душа прозрачна и легка, Ещё стоишь, как продолженье тверди

А погладить по головушке – не отрощена рука, ты пойдёшь себе по городу, и не хватится никто.

Думаешь, кто притих, тот теперь почти незаметен, Думаешь, на тебе не видно уже отметин? Если искать того

Играть в слова словами ради слов… Изъять из новых правил очевидность. Но ночь прошла — и стало хорошо

Потому что с тобой говорю я на всех языках, На живом и на мёртвом, на нынешнем и на вчерашнем, Я сама

Когда-нибудь, когда меня не станет, Когда качаться маятник устанет, Когда любовь моя пройдёт по краю

Байдуже, хто мені скаже, що все скінчилося – Злива, життя, кохання, слова та речі… Аби вона на мене ось

Здравствуй, Тэйми, ну вот я почти преступила черту. Посмотри – мы взлетели, вползли, изощрились, прорвались.

Где ты, где ты, мой ангел-спаситель? На меня войной идут легионы, Или, может, наш с тобой сочинитель

Он приходил ко мне, плакал, клал голову мне на грудь, А я думала – ну ладно, ну выкарабкаемся как-нибудь.

И всё пространство заштрихует дождь, Но ветер, словно пастырь, лаконичен, И ты ему внимаешь так по-птичьи

Я понимаю, сейчас об этом смешно, и вот на каждом слове немею… Я за тобой ныряла сдуру на самое дно

За то, кем я была, и кем ещё побуду, пока, как клейкий лист, не развернётся жизнь, простите все, кто

Мне сейчас уехать, как прыгнуть с крыши. У моей печали не видно дна. Я молчу и слушаю, как ты дышишь.

Не опереньем ценится стрела, Но до поры несбывшейся мишенью. Глагольной формой — «буду, есть, была» —

Ночь оставляет нетронутым только контур. Смертным быть тяжелее, чем просто живым. Каждого, кто покидает

И только скрип усталой половицы, И только долгий выдох в тишине Нас выдаёт. То звери или птицы – На потолке

Каждого и прости, и благослови, Вот тебе жизнь, вот тебе Бог над нею. Нет ничего мучительнее любви, Нет

Ну и всё, говорю я, и всё… Мы стоим, как два истукана, Время накрывает нас с головой, выплёскивает за

Я люблю тебя навеки, А живу с тобою врозь. Я в часах сдвигаю стрелки, Чтобы время не сбылось, Я опять

— Ну останься, — говорит он, — останься, я отдам тебе это чёртово право ходить налево и ходить направо

Нас никто уже так не полюбит, Как обещано было сперва. Сентябри, словно кольца на срубе, И не к месту слова.

Помнишь, по небу скользил самолёт, А по волнам — пароходик. Все говорили, что это пройдёт, А ничего не проходит.

Поскольку мне с божком моим не спать, Ни там, ни здесь (ни после, ни сейчас), Воротничков ему не оправлять

Наши окна ближе к раю, Чем к проталинам в снегу. Я сегодня улетаю, Я здесь больше не могу. Но пробелом

Всего-то — веровать в тебя, и только. Уже не слепнуть от чужих радуг… Смотри, отпущено любви сколько

Когда бы знать, что это будешь ты, Из отрешённости и немоты, Где чёт и нечет – то один, то двое – Но

Кого винить, если всё уже давно говорено по кругу, К чему взывать, если всё предрешено – и завтра, и сейчас?

Спека бере за зябра і топить в небі – Дихай отим блакитним, м’яким, гарячим. Не поспішай, бо все, що

Мы всегда об одном с тобой, даже если о разном. Я, как школьница, Тэйми, путаюсь в падежах, А тоска пережмёт

Ещё твоё дыхание зиме несоразмерно. Город монохромен. Его качает музыка извне и стылый ветер треплет по плечу.

Ёлка, сочельник, метель метёт… Снега на улице – горы! Девочка смотрит в окно и ждёт. Мама повесила шторы

Этому впрямь могло быть тысячи разных причин — она звонила ему так же часто, как прежде. После него она

О, Каталина, в объятьях моих зима. Знаю, не веришь, не ведаешь, что потом Сердце твоё затянется тонким льдом.

Какой мы мир не сотворили, какой мы храм не возвели… Так бережно свой сад растили, а извели на костыли.

Едет Василиса Прекрасная на бал в своём коробчонке, и вспоминает бабушку, и песцовый её воротник.

Какие штормы застят белый свет, какие смерчи свищут во вселенной, душа моя, неважно, сколько лет нам

Когда в этом городе, наконец-то, закончатся сумерки, и длинный колыбельный поезд вынырнет из пустоты