Стихи Евгения Долматовского
Во второй половине двадцатого века Вырастает заметно цена человека. И особенно ценятся мертвые люди.
Что мне нужно для счастья? Признаться, подобных анкет Раньше я не встречал в пестроте комсомольских газет.
Коль к планете нашей приглядеться, Из ракетной различишь дали: Африка имеет форму сердца, Ярко-красен
Вчера пятнадцать шли в наряд. Четырнадцать пришли назад. В одной тарелке борщ остыл… Обед был всем бойцам постыл.
Бетон, размолотый Огнем и холодом. Траву и ту скосило ураганом… Один миндаль, осколками исколотый, Остался
Иносказаний от меня не ждите! Я вижу в них лишь разновидность лжи. Что думаешь о людях и событьях, С
Вы, женщины сороковых годов, Родившиеся при Советской власти, Средь вас я знаю многих гордых вдов, Всегда
По Москве брожу я с негром, А вокруг белым-бело. Белым снегом, белым снегом Всю столицу замело.
Тот берег, мне до камешка знакомый, Где кровь моя вошла в состав земли, Теперь уже зовется по-другому
Бомбы падают близко — у самого сердца. Не забыть, не забыться, товарищи, нам. Разбомбленная старость
Движенья акробатов отработаны, Блестит в лучах прожекторов трико. Простившись с повседневными заботами
Начало первой мировой войны… Интеллигент в воротничке крахмальном Глядит в припухшие глаза жены.
Под лепестками вертолета Два друга юности летят, Связала их одна забота Лет двадцать пять тому назад.
Этот год называется Годом спокойного солнца. Я не спорю с наукой, По сердцу мне это названье, Только
Я уходил тогда в поход, В далекие края. Платком взмахнула у ворот Моя любимая. Второй стрелковый храбрый
Юбилеи вокруг, годовщины, Круглых дат центробежный полет. Были мальчики, стали мужчины, Зря надеялись
О партии немало громких слов И мною сказано, и не одним поэтом. Что искренность основой всех основ Была
В сорок пятом, в мае, вопреки уставу Караульной службы, Мы салютом личным подтвердили славу Русского
Человек, Укрощающий молнии, Каждое утро смотрящий буре в глаза, Очень скверно играет на скрипке.
В Европе есть страна — красива, аккуратна, Величиной с Москву — возьмем такой масштаб. Историю войны
Как просто объявить себя святым, Тряпицу вывесив, как флаг, на жерди Над глинобитный домиком своим, И
Да, есть еще курные избы, Но до сих пор и люди есть, Мечтающие — в коммунизм бы Курные избы перенесть.
«Не ходи по старым адресам»,- Верный друг меня учил сурово. Эту заповедь я знаю сам, Но сегодня нарушаю снова.
Вновь испытанье добром и злом. Над храмом, над лавкою частника, Всюду знакомый паучий излом — Свастика
В тесной хате с разбитой дверью, Где таится в углах суеверье, Слышу музыку. Что это значит?
Хочу предупредить заранее Пришедшего впервые в гости, Что в нашей маленькой компании Умеют подшутить
Я, к порядкам чужим не привыкший, С чемоданом тяжелым в руках, Растерявшись, стою перед рикшей, Не могу
Всегда в порядке, добрые, Приятные, удобные, Они со всеми ладят И жизнь вдоль шерстки гладят.
Песня Наш военный городок Не имеет имени, Отовсюду он далек, За горами синими. В обстановке вот такой
Видать, не для моей судьбы Березовая дача. Ходить с лукошком по грибы Нелегкая задача. Мой опыт в этом
Июль зеленый и цветущий. На отдых танки стали в тень. Из древней Беловежской пущи Выходит золотой олень.
Дюны Дюнкерка… Дюны Дюнкерка… Сдунул тяжелые волны отлив, Утром сырая равнина померкла, Давнишней драмы
Изучать систему йогов не хочу, К огорчению факиров и ученых. В детстве было: руку на свечу — Прослывешь
Я слабости своей не выдам. Ни жалкой ватностью шагов, Ни голосом, ни внешним видом Я не обрадую врагов.
Ты помнишь это дело о поджоге Рейхстага? Давний тридцать третий год… Огромный Геринг, как кабан двуногий
В строительно-монтажном управленье Я видел планы, кальки, чертежи. Потом в степи явились нам виденья
Да, мы зовемся коммунистами, Но шепчет циник кривогубый, Что только азбучные истины Одни нам дороги и любы.