Стихи Федора Сологуба

Любви томительную сладость неутолимо я люблю. Благоухающую прелесть слов поцелуйных я люблю.

Суровый друг, ты недоволен, Что я грустна. Ты молчалив, ты вечно болен, — И я больна. Но не хочу я быть

Когда стою в оранжерее У роз и лавров я один, Из всех цветущих мне милее Прохладой дышащий жасмин.

Душа моя, благослови И упоительную нежность, И раскаленную мятежность, И дерзновения любви.

Пришла заплаканная жалость И у порога стонет вновь: — Невинных тел святая алость! Детей играющая кровь!

Порозовевшая вода О светлой лепетала карме, И, как вечерняя звезда, Зажегся крест на дальнем храме, И

Уныло плавала луна В волнах косматых облаков, Рыдала шумная волна У мрачных берегов, Уныло ветер завывал

Я ждал, что вспыхнет впереди Заря, и жизнь свой лик покажет И нежно скажет: «Иди!» Без жизни отжил я

В лесу кричала злая птица, Едва ручей журчал в кустах, По небу прядала зарница, Туман сгущался на полях.

Бедная птица Додо! Где ты построишь гнездо? Было уютно в гнездышке старом, — Сгублена роща ярым пожаром.

Туман и дождь. Тяжелый караван Лохматых туч влачится в неб мглистом. Лесною гарью воздух горько пьян

Былые надежды почили в безмолвной могиле… Бессильные страхи навстречу неведомой силе, Стремленье к святыне

Святой Георгий Победоносец Идолам не поклонился, Славу Господу воздал. Злой правитель разъярился, Палача

На песке прихотливых дорог От зари догорающий свет Озарил, расцветил чьих-то ног Тонкий след… Может быть

Поклонюсь тебе я платой многою, — Я хочу забвенья да веселия, — Ты поди некошною дорогою, Ты нарви мне

Моя далекая, но сердцу близкая, Разлуку краткую прими легко, легко. Всё то, что тягостно, мелькает коротко

Темнеет лес вокруг, угрюмо-безответный. Печальный голос мой молчаньем заглушён. Бреду лесной тропой

Еврей боится попасть в шеол, как христианин в ад. Сказать по правде, а я порой шеолу был бы рад.

Снова саваны надели Рощи, нивы и луга. Надоели, надоели Эти белые снега, Эта мертвая пустыня, Эта дремлющая тишь!

С врагом сойдясь для боя злого, Свой меч я тяжко опустил. Казалось мне, врага ночного Я пополам перерубил.

На начинающего Бог! Вещанью мудрому поверьте. Кто шлёт соседям злые смерти, Тот сам до срока изнемог.

Скучная лампа моя зажжена, Снова глаза мои мучит она. Господи, если я раб, Если я беден и слаб, Если

Поднимаются туманы Над болотом и рекой, И деревья-великаны Зачарованы тоской. Я один иду дорогой.

С весною вновь приемлю Я благостную весть: Росе лелеять землю, Цветам невинно цвесть, Зарытым в землю

Мне боги праведные дали, Сойдя с лазоревых высот, И утомительные дали, И мед укрепный дольных сот.

Любит ночь моя туманы, Любит бледный свет луны, И гаданья, и обманы, И таинственные сны. Любит девушек

Страны есть, недостижимые Для житейской суеты. Там цветут неизъяснимые Обаянья и мечты. Там всё дивное

Душа была тревогами томима До первого решительного дня, До первой пули, пролетевшей мимо, Пронзившей

Хотя сердца и ныне бьются верно, Как у мужей былых времён, Но на кострах, пылающих безмерно Мы не сжигаем

Тихо сумрак набегает, Звучно маятник стучит, Кто-то ясный к нам слетает, О нездешнем говорит… Там, снаружи

Я возвращаюсь к человеку, К его надеждам и делам. Душа не рвется пополам, — И весь вернусь я к человеку.

Невеста тихая приходит. Какие белые цветы! Кого она с собой приводит? О чём в очах её мечты?

Слышу голос милой, Вижу милый лик. Не моей ли силой Милый лик возник? Разве есть иное? В тишине долин

Давно в степи блуждая дикой, Вдали от шумного жилья, Внезапно благовест великий, Соборный звон услышал я.

Я опять, как прежде, молод, И опять, как прежде, мал. Поднимавший в небе молоты Надо мною, задремал.

Рая не знаем, сгорая. Радость — не наша игра. Радужны дол и гора, Рая ж не знаем, сгорая. Раяли птицы

Сквозь пыльный столб, как яркое мечтанье, Пронизаны лучи. Создатель мой, прости моё страданье И смеху научи.

Так же внятен мне, как прежде, Тихий звук ее часов, Стук тоскующего сердца В темном шорохе годов.

Есть правда горькая в пророчестве: Ты должен вечным быть рабом. Свобода — только в одиночестве.

Чернеет лес по берегам. Один сижу я в челноке, И к неизвестным берегам Я устремляюсь по реке.

Слабеют яростные стрелы Земных страстей. Сомкни глаза. Близки пределы Твоих путей. Не обману тебя, больного

Гулял под зонтиком прекрасный кавалер, И черт ему предстал в злато-лиловом зное. Подставил кресло черт

Ржавый дым мешает видеть Поле, белое от снега, Черный лес и серость неба. Ржавый дым мешает видеть, Что

В лугу паслись барашки. Чуть веял ветерок. Филис рвала ромашки, Плела из них венок. Сильвандра Она ждала.

Пурпуреа на закате расцвела, Цвет багряный и надменный, лишь на час, В час, как Демон молвит небу ярый сказ.

Моя печаль в полночной дали, Росой обрызгана, легла. В единственной моей печали, В безмолвной и туманной

Туманный день глядит в окно, В душе и пасмурно, и строго. Воспоминания давно Стоят угрюмо у порога Изнемогающей

Истомила мечта, Вожделеньем взволнована кровь. Эта жизнь и скучна и пуста, А в мечте безмятежна любовь.

Алый мак на жёлтом стебле, Папиросный огонёк. Синей змейкою колеблясь, Поднимается дымок. Холодея, серый

Призрак моей гувернантки Часто является мне. Гнусные звуки шарманки Слышу тогда в тишине. Все уже в доме