Стихи Гейне Генриха

Кто влюбился без надежды, Расточителен, как бог. Кто влюбиться может снова Без надежды — тот дурак.

Много женщин — много блошек, Много блошек — зуду много. Пусть кусают! Этих крошек Вы судить не смейте строго.

«Я в Ниле младенцев топить не велю, Как фараоны-злодеи. Я не убийца невинных детей, Не Ирод, тиран Иудеи

Страсть сказала богу песен, Что потребует залога Прежде, чем ему отдаться, — Жить так трудно и убого.

Идет конец — в том нет сомненья, К чертям идут любовь, волненья. Освобожденною душой Вкуси прохладу и

Поистине, мы образуем Курьезнейший дуэт. Любовница еле ходит, Любовник тощ, как скелет. Она страдает

Недобрый дух в недобрый день Тебе вручил убийцы нож кровавый. Не знаю, кто был этот дух, Но рану жгло

Пока лежал я без заботы, С Лаурой нежась, Лис-супруг Трудился, не жалея рук, — И утащил мои банкноты.

Из окон монастыря В темноту ночей безлунных Льется свет. Обитель полнят Призраки монахинь юных.

I Брось свои иносказанья И гипотезы святые! На проклятые вопросы Дай ответы нам прямые! Отчего под ношей

Во сне я вновь стал юным и беспечным — С холма, где был наш деревенский дом, Сбегали мы по тропкам бесконечным

Жил некий пудель, и не врут, Что он по праву звался Брут. Воспитан, честен и умен, Во всей округе прославился

В вас, солнце, звезды и луна, Мощь вседержителя видна. Чуть праведник на небо глянет — Творца хвалить

Прощался с женой безземельный Ганс: «К высокой я призван работе! Отныне я должен иных козлов Стрелять

Когда изменят тебе, поэт, Ты стань еще вернее — А если в душе твоей радости нет, За лиру возьмись живее!

Тех дней далеких я не забуду — С венком златоцветным ходил я всюду, Венок невиданной красоты, Волшебными

Ты сулишь нам целый ворох «Илиад» и «Одиссей», Ожидая лавров скорых За бессмертный подвиг сей.

Не питали, а служили Пищей для Ильи вороны — Так без чуда разъяснили Мы себе сей факт мудреный. Да!

Угасает мирно царь, Ибо знает: впредь, как встарь, Самовластье на престоле Будет чернь держать в неволе.

Правдивая история, заимствованная из старинных документов и переложенная в изящные немецкие стихи.

Прошли года! Но замок тот Еще до сей поры мне снится. Я вижу башню пред собой, Я вижу слуг дрожащих лица

Немецкий Михель был с давних пор Байбак, не склонный к проказам, Я думал, что Март разожжет в нем задор

Махавасант, сиамский раджа, Владычит, пол-Индии в страхе держа. Великий Могол и двенадцать царей Шлют

Бодро шествует вперед В чинных парах дом сирот; Сюртучки на всех атласны, Ручки пухлы, щечки красны.

Как из пены вод рожденная, Ты сияешь — потому, Что невестой нареченною Стала ты бог весть кому.

Как весело окна дворца Тюильри Играют с солнечным светом! Но призраки ночи и в утренний час Скользят

Свобода приелась до тошноты. В республике конско-ослиной Решили выбрать себе скоты Единого властелина.

Лишь властитель Рампсенит Появился в пышном зале Дочери своей — как все Вместе с ней захохотали.

Не считай, что только сдуру Весь я твой, мое мученье! Не считай, что, как всевышний, Взял я курс на всепрощенье.

Похожи друг на друга два прекрасных, Два юных лика, хоть один из них Бледней другого и гораздо строже

Друзья, которых любил я в былом, Они отплатили мне худшим злом. И сердце разбито; но солнце мая Снова

Хотел бы в единое слово Я слить мою грусть и печаль И бросить то слово на ветер, Чтоб ветер унес его вдаль.

Мы немецкую свободу Не оставим босоножкой. Мы дадим ей в непогоду И чулочки и сапожки. На головку ей

«Блины, которые я отпускал до сих пор за три серебряных гроша, отпускаю отныне за два серебряных гроша.

Ликуешь! — Ты думаешь, Плантагенет, У нас ни малейшей надежды нет! А все потому, что нашлась могила

От испанцев в Альпухару Мавританский царь уходит. Юный вождь, он, грустный, бледный, Возглавляет отступленье.

Мирских волнений и страстей И след исчез в душе моей. Мертво все то, что сердце жгло, Когда я ненавидел

Ты плачешь, смотришь на меня, Скорбишь, что так несчастен я. Не знаешь ты в тоске немой, Что плачешь

На дюссельдорфский карнавал Нарядные съехались маски. Над Рейном замок весь в огнях, Там пир, веселье, пляски.

А я гусаров как люблю, Люблю их очень, право! И синих и желтых, все равно — Цвет не меняет нрава.

Материю песни, ее вещество Не высосет автор из пальца. Сам бог не сумел бы создать ничего, Не будь у

На две категории крысы разбиты: Одни голодны, а другие сыты. Сытые любят свой дом и уют, Голодные вон

Гонец, скачи во весь опор Через леса, поля, Пока не въедешь ты во двор Дункана-короля. Спроси в конюшне

1 «Да прилипнет в жажде к нёбу Мой язык и да отсохнут Руки, если я забуду Храм твой, Иерусалим!

В ночном горшке, как жених расфранченный, Он вниз по Рейну держал свой путь. И в Роттердаме красотке

«О мудрый Екеф, во сколько монет Тебе обошелся баварец — Муж твоей дочери? Ведь она Весьма лежалый товарец.

Рокочут трубы оркестра, И барабаны бьют. Это мою невесту Замуж выдают. Гремят литавры лихо, И гулко гудит

Чтобы спящих не встревожить, Не вспугнуть примолкших гнезд, Тихо по небу ступают Золотые ножки звезд.

Ни увереньями, ни лестью Я юных дев не соблазнял, Равно и к тайному бесчестью Замужних женщин не склонял.

Макс! Так ты опять, проказник, Едешь к русским! То-то праздник! Ведь тебе любой трактир — Наслаждений