Короткие стихи Владимира Высоцкого
А ну-ка, пей-ка, Кому не лень! Вам жизнь — копейка, А мне — мишень. Который в фетрах, Давай на спор
Сорняков, когда созреют, — Всякий опасается. Дураков никто не сеет — Сами нарождаются.
Шофёр самосвала, не очень красив, Показывал стройку и вдруг заодно Он мне рассказал трюковой детектив
В тайгу! На санях, на развалюхах, В соболях или в треухах И богатый, и солидный, и убогий. Бегут В неизведанные
За меня невеста отрыдает честно, За меня ребята отдадут долги, За меня другие отпоют все песни, И, быть
Мне бы те годочки миновать, А отшибли почки — наплевать! Знаю, что досрочки не видать, Только бы не стали
«Не дыми, голова трещит!» — «Потерпи, покурю!..» — «Что же это такое, товарищи!..» — «Я кому говорю!..»
Не зря лягушата сидят — Посажены дом сторожить, А главный вопрос лягушат: Впустить — не впустить?
Мог бы быть я при тёще, при тесте, Только их и в живых уже нет. А Париж? Что Париж! Он на месте.
Конец спектакля. Можно напиваться! И повод есть, и веская причина. Конечно, тридцать, так сказать, —
Позвольте, значит, доложить, господин генерал: Тот, кто должен был нас кормить, — сукин сын, чёрт побрал!
Схвати судьбу за горло, словно посох, И па-де-де-держись все гала кряду! Я въеду в Невский на твоих колёсах
Шмоток у вечности урвать, Чтоб наслаждаться и страдать, Чтобы не слышать и неметь, Чтобы вбирать и отдавать
В холода, в холода От насиженных мест Нас другие зовут города, Будь то Минск, будь то Брест… В холода
Заказал я два коктейля, Двадцать водки, два салата, А в лице метрдотеля Приближался час расплаты.
Муру на блюде доедаю подчистую. Глядите, люди, как я смело протестую! Хоть я икаю, но твердею, как Спаситель
Не однажды встречал на пути подлецов, Но один мне особо запал: Он коварно швырнул горсть махорки в лицо
Я Робин Гусь — не робкий гусь. Но! Я не трус, но я боюсь, Что обо мне вы слышать не могли. Я славный
У меня было сорок фамилий, У меня было семь паспортов, Меня семьдесят женщин любили, У меня было двести врагов.
У нас, у всех, у всех, у всех, У всех наземных жителей, На небе есть — и смех и грех — Ангелы-хранители.
Потеряю истинную веру, Больно мне за наш СССР! Отберите орден у Насеру — Не подходит к ордену Насер!
Сыт я по горло, до подбородка. Даже от песен стал уставать. Лечь бы на дно, как подводная лодка, Чтоб
Что-то ничего не пишется, Что-то ничего не ладится — Жду: а вдруг талант отыщется Или нет — какая разница!
Всё меньше вас, участники войны, — Осколки бродят, покидают силы. Не торопитесь, вы и не должны К однополчанам
Приехал я на выставку извне. С неё уже другие сняли пенки. Да не забудут те, что на стене, Тех, что у стенки!
Мосты сгорели, углубились броды, И тесно — видим только черепа, И перекрыты выходы и входы, И путь один —
Ну о чём с тобою говорить — Всё равно ты порешь ахинею. Лучше я пойду к ребятам пить — У ребят есть мысли поважнее.
«Таких имён в помине нет, Какой-то бред — орлёнок Эд…» — Я слышал это, джентльмены, леди! Для быстроты
Смех, веселье, радость — У него всё было, Но, как говорится, жадность Фраера сгубила… У него — и то
Схлынули вешние воды, Высохло всё, накалилось. Вышли на площадь уроды — Солнце за тучами скрылось.
Потихоньку, гады! Не ругались, не вздорили, Проиграли в карты Или просто проспорили. Жалко Кольку!
Там были генеральши, были жёны офицеров И старшины-сверхсрочника жена. Там хлопало шампанское, там булькала
Шофёр ругал погоду И говорил: «Влияют на неё Ракеты, спутники, заводы, А в основном — жульё».
В энском царстве жил король — Внёс в правленье лепту: Был он абсолютный ноль В смысле интеллекту.
Сегодня выступал. Один! Нет, не один — вдвоём с гитарой! Виват! Завод шампанских вин, Я ваш навек — поклонник старый!
Поздравить мы тебя решили (Пусть с опозданием большим — У нас с детьми заботы были): Живи сто лет на
Нет прохода и давно В мире от нахалов, Мразь и серость пьют вино Из чужих бокалов. В виде тряпок видел
«Горю от нетерпения Представить вам явление — Без преувеличения Писательницу-гения: Всё, что напишет, —
У кого на душе только тихая грусть, Из папье-маше это лёгкий груз. Знаете, может быть, правы те, Кто
Миледи! Зря вы обижаетесь на Зайца! Он, правда, шутит неумно и огрызается, Но он потом так сожалеет и
Почти не стало усов и бак — Цирюльник мигом усы изымет, Тупеют морды у собак, Которых раньше звали борзыми.
Тоска немая гложет иногда, И люди развлекают — все чужие. Да, люди, создавая города, Всё забывают про
А меня тут узнают — Ходят мимо и поют, За моё здоровье пьют андоксин. Я же славы не люблю — Целый день
Все мы чьи-то племянники, Внуки и сыновья, Просто или по пьяни ли Все мы чьи-то друзья, Все мы чьи-то
Не чопорно и не по-светски — По человечески меня Встречали в Северодонецке Семнадцать раз в четыре дня.
На мой на юный возраст не смотри, И к молодости нечего цепляться, Христа Иуда продал в тридцать три
Неизвестно одной моей бедной мамане, Что я с самого детства «сижу», Что держу я какую-то фигу в кармане
Прошу не путать гусеницу синюю С гусатою гусынею. Гусыни ни во что не превращаются — Они гусаются, они кусаются.
Мне в душу ступит кто-то посторонний. А может, даже плюнет. Что ему?! На то и существует посторонний
Вова испугался и сначала крикнул: «Ой!» Но потом напал на таракашку. Отвернул он красный кран с горячею