Стихи Михаила Анчарова

Неподалеку от могил Лежит зерцало вод, И лебедь белая пурги По озеру плывет. По бесконечным городам

…Пусть звездные вопли стихают вдали, Друзья, наплевать нам на это! Летит вкруг Земли в метеорной пыли

Детский плыл кораблик По синей реке, Плыли дирижабли По синей реке. По зелёной, зеленой, Зеленой траве

Мне сказала вчера русалочка: «Я — твоя. Хоть в огонь столкни!» Вздрогнул я. Ну да разве мало чем Можно

…Тихо капает вода: Кап-кап. Намокают провода: Кап-кап. За окном моим беда, Завывают провода.

Весною каждой роится улей. «Салют, ребята!» — я вам кричу. Любая жажда, любая пуля, Любая драка вам по плечу.

Там в болотах кричат царевны, Старых сказок полет-игра. Перелески там да деревни Переминаются на буграх.

Говорил мне отец: «Ты найди себе слово, Чтоб оно, словно песня, Повело за собой. Ты ищи его с верой

Лечу по серому шоссе. А ветер листья носит. И я от ветра окосел, И я глотаю осень. Я распрощался навсегда

Солидные запахи сна и еды, Дощечек дверных позолота, На лестничной клетке босые следы Оставил невидимый кто-то.

Снега, снега… Но опускается Огромный желтый шар небес. И что-то в каждом откликается — Равно с молитвой или без.

Не сходим на вокзалах мы В местечках по пути. Китайскими базарами Бродить мы не хотим. Дымок унылым инеем

Но не в том смысле сорок первый, что сорок первый год, а в том, что сорок медведей убивает охотник, а

Однажды я пел На большой эстраде, Старался выглядеть Молодцом. А в первом ряду Задумчивый дядя Смотрел

Она была во всем права — И даже в том, что сделала. А он сидел, дышал едва, И были губы белые.

Ах, Маша, Цыган-Маша! Ты жил давным-давно. Чужая простокваша Глядит в твое окно, Чужая постирушка Свисает

Парашюты рванулись, Приняли вес. Земля колыхнулась едва. А внизу — дивизии «Эдельвейс» И «Мертвая Голова».

Он был боксером и певцом — Веселая гроза. Ему родней был Пикассо, Кандинский и Сезанн. Он шел с подругой

Парень ужинает — пора. В подоконник стучат капели. За окном орет детвора То, что мы доорать не успели.

Впереди колонн Я летел в боях, Я сам нащупывал цель, Я железный слон, И ярость моя Глядит в смотровую щель.

Балалаечку свою Я со шкапа достаю, На Каначиковой даче Тихо песенку пою. Солнце село за рекой За приемный за покой.

Я сижу, боюсь пошевелиться… На мою несмятую кровать Вдохновенья радужная птица Опустилась крошки поклевать.

На самоохрану двух деревень Напал неизвестный отряд. На базаре об этом второй день Китайцы все говорят…

Ты припомни, Россия, Как все это было: Как полжизни ушло У тебя на бои, Как под песни твои Прошагало

В германской дальней стороне Увял великий бой. Идет по выжженной стерне Солдат передовой. Лежит, как

Батальоны все спят, Сено хрупают кони. И труба заржавела На старой цепи. Эта тощая ночь В случайной попоне

Ох, дым папирос! Ох, дым папирос! Ты старую тайну С собою принес: О домике том, Где когда-то я жил, О

Село Миксуницу Средь гор залегло. Наверно, мне снится Такое село. Там женщины — птицы, Мужчины — как львы.

Не то весна, Не то слепая осень. Не то сквозняк, Не то не повезло. Я вспомнил вдруг, Что мне уж тридцать восемь.

Я мальчишкою был богомазом. Только ночью, чуть город затих, Потихоньку из досок чумазых Вырезал я коней золотых.

Мы дети эпохи. Атомная копоть, Рыдают оркестры На всех площадях. У этой эпохи Свирепая похоть — Все дразнится

Звук шагов, шагов, Да белый туман. На работу люди Спешат, спешат. Общий звук шагов, Будто общий шаг

Рост у меня Не больше валенка. Все глядят на меня Вниз, И органист я Тоже маленький, Но все-таки я Органист.

Мужики, ищите Аэлиту! Видишь, парень, кактусы в цвету! Золотую песню расстели ты, Поджидая дома красоту.

Скребут моторы тишину — Проснулось воскресенье. Куда пойду? Кого пойму? С кем встречу новоселье?

Губы девочка мажет В первом ряду. Ходят кони в плюмажах И песню ведут: Про детей, про витязей И про невест…

Пустыри на рассвете, Пустыри, пустыри, Снова ласковый ветер, Как школьник. Ты послушай, весна, Этот медленный

…Давайте попробуем Думать сами, Давайте вступим В двадцатый век. Слушай, двадцатый, Мне некуда деться

Девушка, эй, постой! Я человек холостой. Прохожая, эй, постой! Вспомни сорок шестой. Из госпиталя весной

Нам жить под крышею нет охоты, Мы от дороги не ждём беды, Уходит мирная пехота На вечный поиск живой воды.

Что пережил он, не сможет даже Изобразить ни слово, ни перо. Кто на него посмотрит, сразу скажет: Обстрелян

Буфер бьется Пятаком зеленым, Дрожью тянут Дальние пути. Завывают В поле эшелоны, Мимоходом Сердце прихватив.