Стихи Михаила Дудина

О мертвых мы поговорим потом. Смерть на войне обычна и сурова. И все-таки мы воздух ловим ртом При гибели

На тихих клумбах Трептов-парка Могил в торжественном покое Давно горят светло и ярко Пионы, астры и левкои.

Он был на первом рубеже Той полковой разведки боем, Где нет возможности уже Для отступления героям.

Под снегом был песок и камень. Не грунт — железный колчедан. Киркой, лопатой и руками Мы углубили котлован.

Не жди никогда завершенья намеченной цели И в споре рессор и в покое больничных палат. Мой старший товарищ

Подснежник там еще, под настом, Но через наста хрусткий пласт Он знак условленный подаст нам, Уже без

Лежала женщина. Лежала В снегу на взятой высоте. Торчала рукоять кинжала В ее округлом животе.

Дебаркадер да базар, Яблоки моченые, Деревянный тротуар, Каблуки точеные. Все черемухи в дыму Над речными плесами.

Нынче осень, как поздняя слава, Ненадежна и так хороша! Светит солнце весеннего сплава, За холмы уходить не спеша.

Не знаю, кто срубил и сжег от скуки Куст ивняка на въезде к пустырю. …Там соловей в средине ночи стукал

Какая ты смешная, право, Походкой легкою, как дождь, Чтобы не сделать больно травам, Почти на цыпочках идешь.

Еще один однополчанин В дорогу вечности отчалил. Ушел еще один Солдат. К оставленному поколенью, Туда

Я долго думал на рассвете, Смотря на дальние холмы: Кто мы? Земли слепые дети Или самоубийцы мы?

Шумят ак-манайские вязы, Камням и корням лозняка Плетет потихоньку рассказы Живая струя родника.

Окружены изменчивым пространством, Малейший в жизни отмечая крен, Мы лишь в себе с упорным постоянством

Для тех, кто жизнь приемлет праздно, И море — только водоем. Но нет, оно многообразно В однообразии своем.

Стареют ясные слова От комнатного климата, А я люблю, когда трава Дождем весенним вымыта. А я люблю хрустящий

Я в Петергофе не был никогда. И вот сейчас брожу среди развалин, Где красный щебень по земле развален

Ни прихотью, ни силой, ни тоскою, Ни сказкою тебя не удивишь. Над зимней, застывающей рекою Ты в тихом

Все с этим городом навек — И песня, и душа, И черствый хлеб, И черный снег, Любовь, тоска, Печаль и смех

Весь лагерь спит. Песок прохладой дышит. И ночь плывет, торжественно тиха. Она не замечает и не слышит

Чудак — от слова «чудо». Но, смерти вопреки, Земля живет, покуда Есть в мире чудаки. Я плачу и чудачу.

Сквозь кактусы от подоконниц Молочной ночи льется свет. Идет бессонница бессонниц, И ей конца, как звездам, нет.

Все было — до, Все будет — после. Всему во всем Своя пора. А Человек, Как искра, послан Надеждой В Завтра Из Вчера.

Метет метель. Сугробы — словно горы. Горит огонь. И в медленном тепле Мне хочется быть нежным, как узоры

Нависло небо сизой глыбой, Багровый дым, и рев, и стон. Четвертый день пылает Выборг, Со всех окраин подожжен.

Мне вспоминать об этом горько, Но я не вспомнить не могу: Гнедая кобылица Зорька Паслась на пушкинском лугу.

Все, словно должное, приемля, Без передышки, в полчаса, Мы губим океан и земли И жжем, как лампу, небеса.

Кусок промытый янтаря, Прозрачный, как заря, Вчерашний выбросил прибой В подарок нам с тобой.

Молдавия! Еще поет Земфира, Одаривая голосом гостей, И восславляет северная лира Восторг и слезы роковых страстей.

Был год сорок второй, Меня шатало От голода, От горя, От тоски. Но шла весна — Ей было горя мало До этих бед.

Кинешма! Детство мое быстроногое, Здесь ты прошло по откосам крутым. Все оглядело и все перетрогало.

Прекрасен мир противоречий, Он высек искру из кремня. Он дал мне мысль и чудо речи И в ход времен включил меня.

Мотив у песни чист и прост, Слова приходят сами: «Направо — мост, Налево — мост, И Висла — перед нами!

В моей беспокойной и трудной судьбе Останешься ты навсегда. Меня поезда привозили к тебе, И я полюбил поезда.

Я жизнь свою в деревне встретил, Среди ее простых людей. Но больше всех на белом свете Любил мальчишкой лошадей.

Я слишком долго был счастливым И перестал душой ценить Когда-то бьющую приливом Любовь, сходящую на нить.

По щебню пулковских расщелин Окоп взбирался на окоп. …Опять зениткою нацелен В ночное небо телескоп.

Поднималась пыль густая Вдоль проселочных дорог, И стучал, не уставая, Мой походный котелок.

Такое лишь в мае бывает: Кукует кукушка весь день, Хоть тысячу лет насчитает,— Загадывай, если не лень.

Седина отсчитывает даты, И сквозит тревогою уют. В одиночку старые солдаты Песни позабытые поют.

Я синей песней изойду На том далеком перекрестке, Где ночь затеплила звезду На подрастающей березке.

А лжи недолго править миром. Пусть правда ложь бросает в дрожь. Пусть только временным кумирам На их

Нет у меня пристрастия к покою. Судьба моя своей идет тропой. Зачем скрывать? Я ничего не скрою.

Всю ночь шел дождь. В сверканье белых молний Он бился в стекла, брызгами пыля. И, запахом всю комнату

Я воевал, и, знать, недаром Война вошла в мои глаза. Закат мне кажется пожаром, Артподготовкою — гроза.

Венеция уходит. Не тревожь Венеции дождей и старых дожей, Смущавшей оборванцев и вельмож Осанкою и золотистой кожей.

Мне все здесь дорого и свято, У черных Пулковских высот: Могила русского солдата, На желтом бруствере осот;

Сегодня честь по чести Положено стиху Хвалу воздать невесте И почесть жениху. Сегодня знают дети, Подруги

Все Я да Я… А что такое Я? Трагедия земного бытия. Сближение, рождение и тлен, И бесконечность вечных