Стихи о любви Веры Полозковой

попробуй съесть хоть одно яблоко без вот этого своего вздоха о современном обществе, больном наглухо

Губы плавя в такой ухмылке, Что на зависть и королю, Он наколет на кончик вилки Мое трепетное «люблю».

— Уходить от него. Динамить. Вся природа ж у них – дрянная. — У меня к нему, знаешь, память – Очень древняя, нутряная.

С ним ужасно легко хохочется, говорится, пьется, дразнится; в нем мужчина не обретен еще; она смотрит

И катись бутылкой по автостраде, Оглушенной, пластиковой, простой. Посидели час, разошлись не глядя

Надо было поостеречься. Надо было предвидеть сбой. Просто Отче хотел развлечься И проверить меня тобой.

История болезни Голос – патокой жирной… Солоно… Снова снилось его лицо. Символ адова круга нового – Утро.

Стиснув до белизны кулаки, Я не чувствую боли. Я играю лишь главные роли — Пусть они не всегда велики

Мне бы только хотелось, чтобы (Я банальность скажу, прости) Солнце самой высокой пробы Озаряло твои пути.

В свежих ранах крупинки соли. Ночью снятся колосья ржи. Никогда не боялась боли — Только лжи.

Пусто. Ни противостоянья, Ни истерик,ни кастаньет. Послевкусие расставанья. Состояние Расстоянья — Было

Так беспомощно, Так лелейно В шею выдохнуть визави: — Не губите! Так ставят клейма Как Вы шутите о любви!

Я была Ромулом, ты был Ремом. Перемигнулись, создали Рим. Потом столкнула тебя в кювет. Привет.

Все топлюсь вроде в перспективах каких-то муторных — Но всегда упираюсь лбом в тебя, как слепыш.

Свой лик запрятавши в истуканий, Я буду биться и побеждать, Вытравливая из мягких тканей Свою плебейскую

Я не то чтобы много требую – сыр Дор Блю Будет ужином; секс – любовью; а больно – съёжься. Я не ведаю

С ним внутри я так быстро стану себе тесна, Что и ртами начнем смыкаться совсем как ранами.

Я могу быть грубой – и неземной, Чтобы дни – горячечны, ночи – кратки; Чтобы провоцировать беспорядки;

Без всяких брошенных невзначай Линялых прощальных фраз: Давай, хороший мой, не скучай, Звони хоть в недельку раз.

Гадание Чуши не пороть. Пораскованней. — Дорогой Господь! Дай такого мне, Чтобы был свиреп, Был как небоскреб

Это мир заменяемых; что может быть смешней твоего протеста. Поучись относиться к себе как к низшему Из существ;

Я. Ниспадающая. Ничья. Беспрекословная, как знаменье. Вздорная. Волосы в три ручья. Он — гримаска девчоночья

Город, созданный для двоих, Фарами льет огонь. Мостовая у ног твоих – Это моя ладонь. Ночью дома ссутулятся.

Усталая серость разлита по свежим холстам. Я верила в солнце, гулявшее по небу гордо, Но город пронизан

Морозно, и наглухо заперты двери. В колонках тихонько играет Стэн Гетц. В начале восьмого, по пятницам

Целуемся хищно И думаем вещно; Внутри меня лично Ты будешь жить вечно, И в этой связи мы Единей скелета

Когда-нибудь я отыщу ответ. Когда-нибудь мне станет цель ясна. Какая-нибудь сотая весна Откроет мне потусторонний

Целоваться бесшумно, фары Выключив. Глубиной, Новизной наполнять удары Сердца, — что в поцелуй длиной.

Думала — сами ищем Звезд себе и дорог. Дети пусть верят в притчи Про всемогущий Рок. Фатума план утрачен.

Я — так хищно, так самозвански… Боги сеют дожди как просо В зонт, похожий на знак вопроса, Оброненного

Горький запах полыни И песок из пустыни На верблюжьем горбе — Тебе. Деньги старого скряги, Две скрещенные