Стихи Брюсова Валерия

Нежно веет свежий ветер, Сладко млеет светлый Мэлар, Солнце медлит над закатом, Озарив огнями даль, —

Набегают вечерние тени, Погасает сиянье за далью. Облелеянный тихой печалью, Уронил я письмо на колени.

Ветер, сумрачно пророчащий, Всплеск волны, прибрежье точащей, Старых сосен скорбный скрип… Строго — древнее урочище!

Не как молния, смерти стрела, Не как буря, нещадна и зла, Не как бой, с грудой жертв без числа, Не как

Вкруг меня наклоняется хор возвратившихся дев… «Все напевы» Здравствуй, здравствуй, новая сестра, К нам

(Моностихи Авсония) Первый Юлий раскрыл чертоги царские Цезарь; Августу он передал и власть над градом, и имя;

Не тем горжусь я, Фебом отмеченный, Что стих мой звонкий римские юноши На шумном пире повторяют, Ритм

Я — океан, соленый и громадный; Люблю метать на берег пенный вал, Люблю ласкать, целуя пастью жадной

К стене причалил челн полночный, Упали петли из окна, И вот по лестнице непрочной Скользнула с высоты Она.

Как долго о прошлом я плакал, Как страстно грядущего ждал, И Голос — угрюмый оракул — «Довольно!

Тоненькие свечечки, Робкие, мерцают. Голосочки детские Басу отвечают. Слышно над склоненною толпой: «Со

Хоть иногда лампады Рок гасил, Рим до конца исполнил труд владыки, Он был свершен, когда, под вопль и

В пустыне, где царственный Нил Купает ступени могил; Где, лаврам колышимым вторя, Бьют волны Эгейского моря;

На этой ели благосклонной Покойся, ветхая свирель! С тобой я пел и хмель влюбленный, И вечер, страстью

Пред гробом Вождя преклоняя колени, Мы славим, мы славим того, кто был Ленин Кто громко воззвал, указуя

Ей лет четырнадцать; ее глаза Как на сережке пара спелых вишен; Она тонка, легка, как стрекоза;

В гробу, под парчой серебристой, созерцал я последнее счастье, Блаженство, последнее в жизни, озаренной

Ударил звон последний Оконченной обедни; На паперти — народ, Кумач и ситец пестрый; Луч солнца ярко-острый

Канули краски заката, Даль синевами объята: Словно зубцы из агата, Сосны встают из-за ската;

Блистает шелковый камзол, Сверкает сбруи позолота, С гостями Князь летит чрез дол Веселой тешиться охотой.

По беломраморным ступеням Царевна сходит в тихий сад — Понежить грудь огнем осенним, Сквозной листвой

Я знаю этот свет, неумолимо четкий, И слишком резкий стук пролетки в тишине, Пред окнами контор железные

Он вошел к Ней с пальмовой ветвью, Сказал: «Благословенна Ты в женах!» И Она пред радостной вестью Покорно

Лодка, порывистым ветром качаема, Килем валы опененные режет. Снова прибоями сизая Сайма Старые камни

Сердце утомленное хочет одного, Глупенькая девочка, — счастья твоего. Ты встречаешь радостно нежную весну.

Слишком, слишком много счастья! Переполнена душа, И стою я, не дыша, И к ногам готов упасть я. Звуки, звуки!

Мы — те, об ком шептали в старину, С невольной дрожью, эллинские мифы: Народ, взлюбивший буйство и войну

Свиваются бледные тени, Видения ночи беззвездной, И молча над сумрачной бездной Качаются наши ступени. Друзья!

Помоги мне, мать-земля! С тишиной меня сосватай! Глыбы черные деля, Я стучусь к тебе лопатой.

1 Твой ум — глубок, что море! Твой дух — высок, что горы! 2 Пусть этот чайник ясный, В час нежный, отразит

Я жалкий раб царя. С восхода до заката, Среди других рабов, свершаю тяжкий труд, И хлеба кус гнилой —

Ты не сплетала венков Офелии, В руках не держала свежих цветов; К окну подбежала, в хмельном веселии

Губы мои приближаются К твоим губам, Таинства снова свершаются, И мир как храм. Мы, как священнослужители

Ее колени я целую. Тени Склоняются, целуя нас двоих. Весь мир вокруг застенчиво затих. Мы — вымысел безвестных

Казался ты и сумрачным и властным, Безумной вспышкой непреклонных сил; Но ты мечтал об ангельски-прекрасном

Не в первый раз мы наблюдаем это: В толпе опять безумный шум возник, И вот она, подъемля буйный крик

Ты не ведала слов отреченья. Опустивши задумчивый взор, Точно в церковь ты шла на мученья, Обнаженной

Как пойду я по бульвару, Погляжу на эту пару. Подарил он ей цветок — Темно-синий василёк. Я ль не звал

Белая роза дышала на тонком стебле. Девушка вензель чертила на зимнем стекле. Голуби реяли смутно сквозь

Ангел бледный, синеглазый, Ты идешь во мгле аллеи. Звезд вечерние алмазы Над тобой горят светлее.

Это они — соблазненные! — В час умилений ночных, — Усыпленные, полусонные… Не надо помнить об них.

(Рондо) Кто сожалеет о прекрасных днях, Мелькнувших быстро, тот печаль лелеет В дневных раздумьях и в

Лиловые тени легли по последнему снегу, Журча, по наклонам сбежали ручьями сугробы, Развеял по воздуху

Как пред грозой касатки низко Скользят над ровностью поляны, — Так в знак, что грозы боя близки, — Взгляни

(Секстина) Я безнадежность воспевал когда-то, Мечту любви я пел в последний раз. Опять душа мучительством

Когда Данте проходил по улице, девушки шептали: «Видите, как лицо его опалено адским пламенем!

В борьбе с весной редеет зимний холод, Сеть проволок свободней и нежней, Снег, потемневший, сложен в

Обманули твои, ах! поцелуи, Те, что ночь напролет я пил, как струи. Я мечтал навсегда насытить жажду

Мне жалко, что сегодня мне не пятнадцать лет, Что я не мальчик дерзкий, мечтательный поэт, Что мне не

День — сей сияющий покров. Тютчев В последний раз пропел петух, Уходят духи с тяжким стоном, И белый