Вероятно, так выглядел Моисей
Или, может быть, даже Ной.
Разве только они не гробили пачки всей
За полдня, как ты, не жгли одну за одной,
Умели, чтоб Бог говорил с ними, расступалась у ног вода,
Хотя не смотрели ни черно-белых, ни звуковых.
И не спали с гойками – их тогда
Не существовало как таковых.
# # #
Мальчик-фондовый-рынок, треск шестеренок, высшая математика;
мальчик-калькулятор с надписью «обними меня». У августа в легких свистит
как у конченого астматика, он лежит на земле и стынет, не поднимайте-ка,
сменщик будет, пока неясно, во сколько именно.
Мальчик-уже-моей-ладони, глаза как угли и сам как Маугли; хочется парное
таскать в бидоне и свежей сдобой кормить, да мало ли хочется – скажем,
выкрасть, похитить, спрятать в цветах гибискуса, где-то на Карибах или
Гавайях – и там валяться, и пить самбуку, и сладко тискаться в тесной
хижине у воды, на высоких сваях.
Что твоим голосом говорилось в чужих мобильных, пока не грянуло anno
domini? Кто был главным из многих, яростных, изобильных, что были до
меня? Между темноволосыми, кареглазыми, между нами – мир всегда идет
золотыми осами, льется стразами, ходит рыжими прайдами, дикими табунами.
Все кругом расплескивается, распугивается, разбегается врассыпную;
кареглазые смотрят так, что слетают пуговицы – даже с тех, кто приносит
кофе; я не ревную.