Вера Полозкова — Колыбельная

А ты спи-усни, мое сердце, давай-ка, иди ровнее, прохожих не окликай. Не
толкай меня что есть силы, не отвлекай, ты давай к хорошему привыкай. И
если что-то в тебе жило, а теперь вот ноет – оно пускай; где теперь
маленький мальчик Мук, как там маленький мальчик Кай – то уже совсем не
твои дела.
Ай как раньше да все алмазы слетали с губ, ты все делало скок-поскок; а
теперь язык стал неповоротлив, тяжел и скуп, словно состоит из железных
скоб. И на месте сердца узи видит полый куб, и кромешную тишину слышит
стетоскоп. Мук теперь падишах, Каю девочка первенца родила.
Мы-то раньше тонули, плавились в этом хмеле, росли любовными сомелье;
всё могли, всем кругом прекословить смели, так хорошо хохотать умели,
что было слышно за двадцать лье; певчие дети, все закадычные пустомели,
мели-емели, в густом загаре, в одном белье –
И засели в гнилье, и зеваем – аж шире рта.
И никто не узнает, как все это шкворчит и вьется внутри, ужом на
сковороде. Рвется указательным по витрине, да зубочисткой по барной
стойке, неважно, вилами по воде; рассыпается кориандром, пшеничным,
тминным зерном в ворде, —
Мук, как водится, весь в труде, Кай давно не верит подобной белиберде.
У тебя в электрокардиограмме одна сплошная,
Да, разделительная черта.

Оцените статью
0 Комментарий
Inline Feedbacks
View all comments