Ich kann mich auch verstellen.
Ramler[1]
He долго на небе горела
Мне благосклонная звезда,
Моя любовь мне надоела —
Я не влюблюся никогда!
Ну к чорту сны воображенья!
Не раз полночною порой
Вы нестерпимые волненья
В душе будили молодой;
Не раз надеждою неясной
Страдал доверчивый певец —
Я зарекаюсь наконец
Служить волшебнице прекрасной;
Я прогоню мою тоску,
Я задушу мой жар безумной
И снова музе вольнодумной
Стихи и сердце обреку.
Уже божественная лира
Почти молчит, почти мертва
Для безответного кумира
И не кипят ее слова;
Так после бахусова пира
Немеют грудь и голова.
* * *
Вы скоро и легко меня очаровали,
Не посмотрели вы на то, что я поэт,
И самовластно все мечты мои смешали
В одну мечту, в один любовный бред!
И много брежу я: с утра до самой ночи
Я полон вами: вы даруете мне сны;
Мне дивный образ ваш сверкает прямо в очи
В серебряном мерцании луны.
Цветущий младостью, прелестный, светлоокий,
С улыбкой на устах и сладостном челе
Как мил он мне тогда, как действует глубоко
На сердце в тихой, лунной полумгле!
Томленье нежное на сердце он наводит
И пробуждает он полночную мечту,
И перед ним она шалит, и колобродит,
Так и летит на вашу красоту —
И что ж? Весь этот рай желаний сладострастных,
И треволнение и жар в душе моей
Вы сделали одной улыбкой уст прекрасных
И мигом черных, пламенных очей!
[]И я могу притворяться.- Рамлер.