Стихи Николая Языкова

Не искушай меня бесплодно, Не призывай на Геликон: Не раб я черни благородной, Ее закон — не мой закон.

Если б ты была Юнона, А любовник твой Зевес, Сад твой, милая Миньона, Походил бы не на лес: В нем не

Дм. Ник. Свербееву Дай напишу я сказку! Нынче мода На этот род поэзии у нас. И грех ли взять у своего

Поденщик, тяжело навьюченный дровами, Идет по улице. Спокойными глазами Я на него гляжу; он прежних дум

О, ты, с которым я, от юношеских лет, Привык позабывать непостоянный свет, Привык делить мечты, надежды

Я отыщу тот крест смиренный, Под коим, меж чужих гробов, Твой прах улегся, изнуренный Трудом и бременем годов.

Благодарю вас; вы мне дали Надежды лучшие мои, Пустые радости любви Любви прелестные печали;

Блажен, кто мудрости высокой Послушен сердцем и умом, Кто при лампаде одинокой И при сиянии дневном Читает

Одну минуту, много две, Любви живые упованья Кипят, ликуют в голове Богоподобного созданья: Разгоряченная

Как знать, куда моя дорога На тайном поприще земли? Навечно ль душу мне зажгли Огни дельфического бога?

1 Перед Троицею в будни На башне городской, В субботу пополудни, Пробило час шестой. Мы чинно за коляской

Щеки нежно пурпуровы У прелестницы моей; Золотисты и шелковы Пряди легкие кудрей; Взор приветливо сияет

Простите мне простое «ты». Богиня песен презирает Приличий светских суеты, И дочь богов не замечает

Смотрите: он летит над бедною вселенной. Во прах, невинные, во прах! Смотрите, вон кинжал в руке окровавленной

1 — «Зачем изорванный сертук Ты, милый, надеваешь?» — Я на комерс иду, мой друг, А прочее ты знаешь.

Невольный гость Петрова града, Несчастный друг веселых мест. Где мы кистями винограда Разукрашаем жизни крест;

В делах вина и просвещенья, В делах Амура, мой Орест, Прощай! Защите провиденья Я поручаю твой отъезд.

В дни плена, полные печали На Вавилонских берегах, Среди врагов мы восседали В молчанье горьком и слезах;

Не часто ли поверхность моря Волнует грозных бурь приход, И с валом вал ужасный споря, Кремнистые брега трясет!

Любил он крепкие напитки, и не мало; В свободные часы он их употреблял; Но был всегда здоров и службу

Я знаю, друг, и в шуме света Ты помнишь первые дела И песни русского поэта При звоне дерптского стекла.

Взойди вон на эту безлесную гору, Что выше окружных, подоблачных гор; Душе там отрадно и вольно, а взору

Благословенны те мгновенья, Когда в виду грядущих лет, Пред фимиамом вдохновенья Священнодействует поэт.

Когда невесело осенний день взойдет И хмурится; когда и дождик ливмя льет, И снег летит, как пух, и окна

Ее уж нет, но рай воспоминаний Священных мне оставила она: Вон чуждый брег и мирный храм познаний Каменами

Несется тройка удалая, Бренчат колеса, пыль столбом, Из-под телеги вылетая, Бежит за пыльным седоком.

Вы не сбылись надежды милой Благословенные мечты! Моя краса, мое светило, Моя желанная, где ты?

(Отрывок) Какой огонь тогда блистал В душе моей обвороженной, Когда я звучный глас внимал, Твой глас

Иные дни — иное дело! Бывало, помнишь ты, барон, Самонадеянно и смело Я посещал наш Геликон;

Там, где внизу горы, извивистый ручей Бежит и пенится меж грудами корней; Где горных берегов с песчаного

Огнем и силой дум прекрасных Сверкал возвышенный твой взор; Избытком чувств живых и ясных Твой волновался разговор;

… au moindre revers funeste Le masque tombe, l’homme reste Et le heros s’evanouit![1] He называй меня поэтом!

Зачем божественной Хариты В ней расцветает красота? Зачем так пурпурны ланиты? Зачем так сладостны уста?

И тесно и душно мне в области гор, В глубоких вертепах, в гранитных лощинах: Я вырос, на светлых холмах

Прошла суровая година вьюг и бурь, Над пробудившейся землею, Полна теплом и тишиною, Сияет вешняя лазурь.

Прощай, краса чужого края, Прощайте, немцы и друзья: Уже лечу в телеге я, Часы мечтой перегоняя!

Не робко пей, товарищ мой! Так наши прадеды писали, В боях, за чашой круговой Они и немцев побеждали.

В Гаштейне общий стол невыносимо худ, А немец им вполне доволен! Много блюд, И очень дешево!

Прощай! Неси на поле чести Отваги юношеской жар. Сердечный глас вражды и мести И неизбежный твой удар!

Тебе, который с юных дней Меня хранил от бури света, Тебе усердный дар беспечного поэта — Певца забавы и друзей.

Что делал с Евою Адам, Когда ему на вызов милый . . . . . . . . . . . . . . Вчера я был в гостях у Лилы.

Скажу ль тебе — кого люблю я, Куда летят мои мечты, То занывая, то ликуя Среди полночной темноты?

Страшна дорога через свет; Непьяный вижу я дорогу: А пьян, до ней мне дела нет, Я как слепой — и слава богу!

Твердо будучи уверена, Что вы с удовольствием Курите сей сорт табака, Взяла я смелость послать К вам

Плоды воспетого мной сада, Благословенные плоды: Они души моей отрада, Как славы светлая награда, Как

Потупя очи, к небесам Мою десницу поднимаю, Стою, как вкопанный,- и вам Благоговейно присягаю.

На месте священном, где с дедовских дней, Счастливый правами свободы, Народ Ярославов, на воле своей

Там, где картинно обгибая Брега, одетые в гранит, Нева, как небо голубая. Широководная шумит, Жил был поэт.

Ночь безлунная звездами Убирала синий свод; Тихи были зыби вод; Под зелеными кустами Сладко, дева-красота

Ты восхитительна! Ты пышно расцветаешь — И это чувствуешь — и гордо щеголяешь Сапфирами твоих возвышенных