Небо как будто выцвело. Листва — мертва.
Сизым дымком подернута вся округа.
Ветер относит в сторону их слова,
и, стоя лицом друг к другу, они не слышат друг друга.
Оба стоят под деревом. Облетают и гнутся липы.
И когда невесомый ветер гонит листву на склон,
их слова зависают в воздухе, как аквариумные рыбы,
натолкнувшиеся на стекло.
И когда она снимает с пальца кольцо
и бросает его на землю — он молчит и сутулится.
И солнце с бездушной тщательностью освещает его лицо,
как фонарь — опустевшую улицу.
А потом он усмехается и начинает зевать,
как будто в ее словах нет никакого смысла.
И кольцо ее с гулким звоном падает на асфальт,
как использованная гильза.
И когда она поворачивается, чтоб перейти черту
и уйти навсегда (туда, где чернеют кровлями дачи),
зрачки его гневно вспыхивают, как два выстрела в пустоту,
и лицо его дергается — как от отдачи.
Он сжимает ладонями сердце: «Она права!»
И хочет бежать за ней, но схватившись рукой за дерево,
оседает на землю, и несказанные слова
перекатываются эхом в его опустевшем черепе.