Он вышел и дышит воздухом, просто ради
Бездомного ноября, что уткнулся где-то
В колени ему, и девочек в пестрых шапках.
А я сижу в уголочке на балюстраде
И сквозь пыльный купол милого факультета
Виднеются пятки Бога
В мохнатых тапках.
Этот вечерний, еще не весенний,
Но какой-то уже и не зимний…
Что ж ты медлишь, весна? Вдохновенней,
Ты, влюбленных сердец Полигимния!
Не воскреснуть минувшим волненьям
Голубых предвечерних свиданий,
Мимолётной лаской мая
Наслаждайтесь, — расцветая,
Увядая, умирая, —
Дней тоской не отравляя,
Всё вокруг себя любя,
Забывая про себя.
Птичьим звучным щебетаньем,
Молодым благоуханьем,
Трепал сегодня ветер календарь.
Перелистал последнюю неделю,
Пересмотрел июнь, потом январь,
А вслед за тем перелетел к апрелю.
Мелькнуло два иль три счастливых дня,
Но не открыл он ни единой даты,
Когтябрь
Месяц когтябрь. И кошки скребут на душе.
Время настало сидеть в непрерывной тревоге,
Пледом ласкать утомленные топаньем ноги,
В душе плескаться, стремясь утопиться уже
Или повеситься.
1. Подражание Пастернаку
Чуть ночь, они топили печь.
Шел август. Ночи были влажны.
Сначала клали, чтоб разжечь,
Щепу, лучину, хлам бумажный.
Жарка, уютна,
Зовём мы зимнею порой
ДЕКАБРЬ, ЯНВАРЬ, ФЕВРАЛЬ,
Когда снежинок белый рой
Летит куда-то вдаль.
За февралём приходит МАРТ,
За ним АПРЕЛЬ и МАЙ.
В лесу и в поле слышен гвалт
Весенних птичьих стай.
Есть месяцы, отмеченные Роком
В календаре столетий. Кто сотрет
На мировых скрижалях иды марта,
Когда последний римский вольнолюбец
Тирану в грудь направил свой клинок?
Как позабыть,
Дом – двенадцать этажей,
Назови жильцов скорей!
Вот на первом огоньки,
Здесь январские деньки.
На втором февраль могучий,
Снегом набивает тучи.
Выше март жильё нашёл,
Мчит паровозик-календарь,
вагончиков двенадцать сзади…
Вагон один зовут Январь,
он нас встречает «при параде»:
он открывает Новый год,
детишек радует дарами…
За Январем Февраль идёт
с метелью,
Январь
Выбелил январь
Страницу,
Вывел чётко
Единицу.
Ни на час
Не опоздал — Это
НОВЫЙ ГОД
Настал!
Февраль
В феврале,
Двенадцать месяцев бегут
Сменяя время года,
И замыкает снова круг
Волшебница-природа.
Январь
Январь приходит с Новым годом
Под звуки праздничных хлопушек,
Под елкой водит хороводы
Среди подаренных игрушек.
Снежный батюшка Январь
Открывает календарь,
Все тропинки и дорожки
Снеговой покрыл одежкой.
А в студеном Феврале
Много снега на дворе,
За окном бушует вьюга,
Друг за другом каждый год
Ходит дружно хоровод.
В хоровод вошёл с морозом
Молодой Январь сперва.
По осинам и берёзам
Он развесил кружева.
А Февраль намёл сугробы
Возле дома за полдня,
Январь.
В шубках ёлочки-подружки,
В шапках старые пеньки.
Не нужны зимой игрушки:
Мы пойдём играть в снежки.
Скоро станем мы похожи
На смешных снеговиков.
Ветрено в марте,
В апреле дожди —
В мае
Фиалок и ландышей жди!
Он под номером один,
Под названием январь,
Много снега, много льдин,
Самый важный зимний царь.
А под цифрой два — февраль,
В холодах купается;
Но конец зимы!
Двенадцать месяцев в году
В свою играют чехарду.
Январь очень любит на санках кататься.
Февраль очень любит снежками кидаться.
А март очень любит пускать корабли.
Апрель весь снежок убирает с земли.
Под снегом спят
Кусты, и сад,
И пруд, и огород.
Открыл январь
Наш календарь
И начал новый год.
В любую щель
Метет метель,
ЯНВАРЬ
Открываем календарь
Начинается январь.
В январе, в январе
Много снегу на дворе.
Снег — на крыше, на крылечке.
Солнце в небе голубом.
В нашем доме топят печки.
Еще горят лучи под сводами дорог,
Но там, между ветвей, все глуше и немее:
Так улыбается бледнеющий игрок,
Ударов жребия считать уже не смея.
Уж день за шторами.
Сонет
Как ясен август, нежный и спокойный,
Сознавший мимолетность красоты.
Позолотив древесные листы,
Он чувства заключил в порядок стройный.
В нем кажется ошибкой полдень знойный,-
С ним больше сродны грустные мечты,
Маленькие города, где вам не скажут правду.
Да и зачем вам она, ведь всё равно — вчера.
Вязы шуршат за окном, поддакивая ландшафту,
известному только поезду. Где-то гудит пчела.
Август — астры,
Август — звезды,
Август — грозди
Винограда и рябины
Ржавой — август!
Полновесным, благосклонным
Яблоком своим имперским,
Как дитя,
Как обещало, не обманывая,
Проникло солнце утром рано
Косою полосой шафрановою
От занавеси до дивана.
Оно покрыло жаркой охрою
Соседний лес, дома поселка,
Мою постель,
Снова в небе тихий серп Колдуньи
Чертит «Здравствуй»,— выкованный уже
Звонкого серпа, что режет злато.
На небе сребро — на ниве злато.
Уняло безвременье и стужи,
Этого года неяркое лето.
В маленьких елках бревенчатый дом.
Август, а сердце еще не согрето.
Минуло лето… Но дело не в том.
Рощу знобит по осенней погоде.
Кончался август.
Примолкнул лес.
Стозвездный Аргус
Глядел с небес.
А на рассвете
В пустых полях
Усатый ветер
Гулял, как лях.
Еще чуть светел
Вдали рассвет…
Гуляет ветер,
Так щедро август звезды расточал.
Он так бездумно приступал к владенью,
и обращались лица ростовчан
и всех южан — навстречу их паденью.
Я добрую благодарю судьбу.
Сад еще не облетал,
только береза желтела.
«Вот уж и август настал», —
я написать захотела.
«Вот уж и август настал», —
много ль ума в этой строчке,
Сестра моя! Коль имя есть святей,
Тебе я дам его, как зов приветный.
Хоть разделяет нас простор морей,
Не слез прошу, а нежности ответной.
Где б ни был я,
Когда был страшный мрак кругом,
И гас рассудок мой, казалось,
Когда надежда мне являлась
Далеким бледным огоньком;
Когда готов был изнемочь
Я в битве долгой и упорной,
Август.
Персики и цукаты,
и в медовой росе покос.
Входит солнце в янтарь заката,
словно косточка в абрикос.
И смеется тайком початок
смехом желтым,
Ночью опять провода засвистят
Посню позднего лета
Свежие ветры августа
В город придут с рассветом.
Ты подружить со змеем сумей
Звонкий тревожный ветер,
Только учти: если поднял змей,
«… а так как мне бумаги не хватило,
я на твоем пишу черновике…»
Анна Ахматова «Поэма без героя»
Той злой тишиной, той неверной,
Я люблю тебя навеки,
А живу с тобою врозь.
Я в часах сдвигаю стрелки,
Чтобы время не сбылось,
Я опять меняю ракурс,
Чтобы виделось ясней.
Вижу комнату твою — раз, должно быть, в сотый.
По притихшему жилью бродит морок сонный.
Свечка капает тепло, ни о чем не зная,
Да стучится о стекло бабочка ночная.
Август дозреет яблоком. Третий Спас
Медом сочится. Но осень дает отмашку:
Ржавчину в зелени видно уже на глаз,
И вечерами ищешь теплей рубашку.
Птицы поют отходную: «прости-прощай»,
Яблоки падают в августе
На ожидаемых нас!
Белые, красные, разные!
Во все времена и сейчас.
Мы провожаем их взглядом
И раскрываем рты.
Белые,
Серый, украдкой вздыхая,
Август сошёл на поля.
Радостно ждёт, отдыхая
В пышном уборе, земля.
Август суровый и хмурый,
Неумолимый старик,
Приподымает понурый
И отуманенный лик.
О сад ночной, таинственный орган,
Лес длинных труб, приют виолончелей!
О сад ночной, печальный караван
Немых дубов и неподвижных елей!
Он целый день метался и шумел.
Здравствуй, август, венчан хмелем,
Смуглый юноша-сатир!
Мы ковры под дубом стелем,
Мы в лесу готовим пир!..
Август милый! Отрок смуглый!
Как и мы, ты тоже пьян.
Август — ещё не осень,
Август — уже не лето.
Неба глубокого просинь
Мне говорит об этом.
А впереди прекрасна,
Словно мелодии отзвук,
Жизнь,
Он и праведный и лукавый,
И всех месяцев он страшней:
В каждом Августе, Боже правый,
Столько праздников и смертей.
Разрешенье вина и елея…
Спас,
Ты повесил на гвоздь
Бескозырочку белую,
Бросил ты якоря
У моих берегов.
Я теперь не пойму,
Что такого я сделала,
Что уплыл твой корабль
И исчезла любовь.
Вот улетишь, парус наладишь.
Врач был латыш — светлый, как ландыш.
Сложим вот так белые руки.
Жизнь не берет нас на поруки.
Ангел стоял возле кровати,
Я эту память в слове удержать хочу…
Такую хрупкую… Она почти растаяла
вдали, за дымкой отроческих лет.
Как лепесток жасмина, матовая кожа…
Вечерний сумрак августа — был,
Н.В.Котелевской
Вот и август уже за плечами.
Стынет Волга. Свежеют ветра.
Это тихой и светлой печали,
это наших раздумий пора.
Август.
К Эфрону
День августовский тихо таял
В вечерней золотой пыли.
Неслись звенящие трамваи,
И люди шли.
Рассеянно, как бы без цели,
Я тихим переулком шла.
Июнь. Июль. Часть соловьиной дрожи.
— И было что-то птичье в нас с тобой —
Когда — ночь соловьиную тревожа —
Мы обмирали — каждый над собой!
Тот август, как желтое пламя,
Пробившееся сквозь дым,
Тот август поднялся над нами,
Как огненный серафим.
И в город печали и гнева
Из тихой Корельской земли
Мы двое – воин и дева
Студеным утром вошли.
Присела к зеркалу опять,
в себе, как в роще заоконной,
всё не решаешься признать
красы чужой и незнакомой.
В тоску заметней седина.
Так в ясный день в лесу по-летнему
листва зелёная видна,
Был у них январь, было поздно и страшно, приходили волки к ним, под окном выли, младшим братьям сказки рассказывал старший, а быть может, вовсе то не сказки, а были. Подшивал он валенки сестренке беспечной,
Нас разлучил апрель цветущий, бурный.
Все оживил он веяньем своим.
В ночи звезда тяжелая Сатурна
Смеялась и плясала вместе с ним.
Но гомон птиц и запахи и краски
Бесчисленных цветов не помогли
Рождению моей весенней сказки.
Кто поёт, мечта ль, природа ль,
Небо — нежный сон свирели?
Каждый листик вылит в трели,
Свет и тень звенят в апреле,—
Ветр, лишь ты, всех неумелей,
Припадок кончен.
Грусть в опале.
Приемлю жизнь, как первый сон.
Вчера прочел я в «Капитале»,
Что для поэтов —
Свой закон.
Метель теперь
Хоть чертом вой,
Была туманная луна,
И были нежные березы…
О март-апрель, какие слезы!
Во сне какие имена!
Туман весны, туман страстей,
Рассудка тайные угрозы…
О март-апрель,
Словно красавица, неприбранная, заспанная,
Закинув голову, забросив косы за спину,
Глядит апрель на птичий перелет
Глазами синими, как небо и как лед.
Еще земля огромными глотками
Пьет талый снег у мельничных запруд,
Пустыри на рассвете,
Пустыри, пустыри,
Снова ласковый ветер,
Как школьник.
Ты послушай, весна,
Этот медленный ритм,
Уходить — это вовсе
Не больно.
Это только смешно —
Уходить на заре,
Вот девочки — им хочется любви.
Вот мальчики — им хочется в походы.
В апреле изменения погоды
объединяют всех людей с людьми.
О новый месяц,
Март месяц солнечной зимы
И потому слывет весенним.
Хороший месяц, ибо мы,
А с нами лучшие умы,
Лесное пробужденье ценим.
Когда капель звенит с утра,
Размахами махновской сабли,
Врубаясь в толпы облаков,
Уходит месяц. Озими озябли,
И легок холодок подков.
Хвост за хвостом, за гривой грива,
По косогорам, по ярам,
Прокатилась весна тротуаром,
Расколола суровые льды.
Скоро, скоро зеленым пожаром
Запылают на солнце сады.
Все шумнее ватага воронья,
Все теплей перелив ветерка.
И в квадрате ожившего Блонья1
Зашумела людская река.
Сердце в шумном хороводе,
В сердце — песен пышный хмель,
Улицею дымной бродит
В нашем городе Апрель.
Лишь весенним переливом
Прозвучит зарей гудок —
Торопливо,
Прежде, чем заклеймить меня злой и слабой, —
Вспомнив уже потом, по пути домой –
Просто представь себе, каково быть бабой –
В двадцать, с таким вот мозгом,
здравствуйте, по-моему, меня зовут апрель.
и нихуя не весна ещё пока что, в коме.
я не очень как-то солнце что ли и людей.
-привет, апрель, чувствуй себя как дома.
Апрель! Апрель!
На дворе звенит капель.
По полям бегут ручьи,
На дорогах лужи.
Скоро выйдут муравьи
После зимней стужи.
Пробирается медведь
Сквозь густой валежник.
Всё подсохло. И почки уж есть.
Зацветут скоро ландыши, кашки.
Вот плывут облачка, как барашки.
Громче, громче весенняя весть.
Я встревожен назойливым писком:
Подоткнувшись,
Прошли дожди, апрель теплеет,
Всю ночь — туман, а поутру
Весенний воздух точно млеет
И мягкой дымкою синеет
В далёких просеках в бору.
И тихо дремлет бор зелёный,
Апрель от счастья плачет,
Пророчит май и грозы.
И солнечной капелью
Цветёт в душе мимоза.
Весна! – ликуют птицы,
Им вторит сердце-птаха,
Ведь солнце вновь воскресло,
— Что несешь с собой, Апрель?
— Солнце, ручейки, капель,
Смех, веснушки, птичий гам
И туманы по утрам.
Прихватил большую ложку –
Есть сугробы понемножку,
Верба, верба, верба,
Верба зацвела.
Это значит, — верно,
Что весна пришла
Это значит — верно,
Что зиме конец.
Самый, самый первый
Засвистел скворец.
Эй, шубы и шапки,
Кубанки, ушанки —
Теплые шапки,
Стали вы жарки!
Идите в шкафы,
Шерстяные шарфы!
Другая приходит мода!
Приходит другая погода!..
В декабре на заре было счастье,
Длилось — миг.
Настоящее, первое счастье
Не из книг!
В январе на заре было горе,
Длилось — час.
Декабрь морозит в небе розовом,
нетопленный чернеет дом,
и мы, как Меньшиков в Березове,
читаем Библию и ждем.
И ждем чего? Самим известно ли?
Какой спасительной руки?
Зима.
Снежинка на реснице,
И человеку детство снится,
Но уйма дел у человека,
И календарь он покупает,
И вдруг он видит:
Наступает
Вторая половина века.
Мы соблюдаем правила зимы.
Играем мы, не уступая смеху,
и, придавая очертанья снегу,
приподнимаем белый снег с земли.
И, будто бы предчувствуя беду,
прохожие толпятся у забора,
Этот день — как зима, если осень причислить к зиме,
и продолжить весной, и прибавить холодное лето.
Этот день — словно год, происходит и длится во мне,
и конца ему нет.
А у нас декабрь, но вокруг по-вешнему
Сыро и горячо.
Я захожу домой и вешаю
Голову на крючок.
Чайник вскипает, на окнах вязью
Странные письмена.
Декабрь – и вдруг апрелем щекочет ворот,
Мол, дернешься – полосну.
С окраин свезли да вывернули на город
Просроченную весну.
Дремучая старость года – но пахнет Пасхой,
Ещё твоё дыхание зиме
несоразмерно. Город монохромен.
Его качает музыка извне
и стылый ветер треплет по плечу.
А в вышине витает надо мной
один твой голос,
Когда декабрь возьмёт меня к себе,
посадит на колено, успокоит,
малютка-ангел на своей трубе
сыграет что-то давнее, простое…
И тот мотив, без боли и без слёз,
(Отрывок)
Усыпляя, влачась и сплющивая
Плащи тополей и стоков,
Тревога подула с грядущего,
Как с юга дует сирокко.
Швыряя шафранные факелы
С дворцовых пьедесталов,
Снится городу:
Bсе,
Чем кишит,
Исключая шпионства,
Озаренная даль,
Как на сыплющееся пшено,
Из окрестностей пресни
Летит
На трехгорное солнце,
И купается в просе,
— Привет, декабрь, мой друг сердешный!
Снегами скрашен серый двор.
И мир, как прежде, белоснежный,
На пнях — красуется фарфор:
Сугробы — мини, миди, макси,
Декабрь — и пришла зима,
Украсив снежным блеском ёлку.
В округе шум и кутерьма,
Как хорошо играть на горке!
Я – декабрь, старший сын,
Льда и снега господин.
Я работы не боюсь,
Днём и ночью я тружусь:
Землю снегом посыпаю,
Речки льдами покрываю,
Чтобы дети не скучали
В эти зимние деньки,
Открыл декабрь врата зимы.
Бежим к окну, проснувшись, мы.
А на стекле густой узор,
засыпан снегом сад и двор,
и смотрим мы сквозь льдинки
на зимние картинки.
Декабрьский день в моей оконной раме.
Не просветлев, темнеет небосклон.
Торчат, как метлы, ветви за домами.
Забитый снегом, одичал балкон.
Невесело, должно быть, этой птице
Скакать по бревнам на пустом дворе.
Месяц юный в декабре
сел на лесенку,
Вьюга на ночь детворе
спела песенку,
— Дед мороз готовит
в путь свои саночки,
Он под ёлку привезёт
всем подарочки.
Заноябрило ноябрем,
и декабрем задекабрило
А ведь когда-то был июль,
а ведь когда-то лето было.
Мы слишком молоды, чтобы простить
Тому, кто в нас развеял чары.
Но, чтоб о нем, ушедшем, не грустить,
Мы слишком стары!
Был замок розовый, как зимняя заря,
В начале декабря, когда природе снится
Осенний ледоход, кунсткамера зимы,
Мне в голову пришло немного полечиться
В больнице # 3, что около тюрьмы.
Больные всех сортов — нас было девяносто,
Накрест патронные ленты…
За угол шаркает шаг…
Бледные интеллигенты…
— «Стой: под воротами — враг!»
Злою щетиной, как ежик,
Серый ощерен отряд…
— «Стой!..» Откарманенный ножик.
С полудня парило.
И вот
По проводам порхнула искра.
И ветер телеграмму рвет
Из хилых рук премьер-министра.
Над гарью городов гроза.
Скатилась жаркая слеза
По каменной скуле Европы.
В полях созрел ячмень.
Он радует меня!
Брожу я целый день
По волнам ячменя.
Смеется мне июль,
Кивают мне поля.
И облако — как тюль,
Мы на сто лет состарились, и это
Тогда случилось в час один:
Короткое уже кончалось лето,
Дымилось тело вспаханных равнин.
Вдруг запестрела тихая дорога,
Плач полетел,
Я помню тот год, тот ноябрь ледяной,
тифозный… Кавалерийскую школу,
товарищей новых, что спали со мной
на топчанах карантинных голых.
Курсантская молодость, где она!
Хоть все еще многое памятью греем,
Июль зеленый и цветущий.
На отдых танки стали в тень.
Из древней Беловежской пущи
Выходит золотой олень.
Короною рогов ветвистых
С ветвей сбивает он росу
И робко смотрит на танкистов,
Как память детских дней отрадна в заточенье!
Я помню этот клич, во всех устах один:
«В Бастилью, граждане! к оружию! отмщенье!»
Все бросилось — купец, рабочий, мещанин.
Как с задумчивых сосен струится смола,
Так текут ваши слезы в апреле.
В них весеннему дань и прости колыбели
И печаль молодого ствола.
Вы листочку сродни и зеленой коре,
Вы знакомы-то пару дней,
но он тебе рад:
скалит белые зубы —
скорлупки уличных сцен.
Ты изучаешь язык его автострад:
читаешь неплохо,
но вслух заметен акцент.
1.
32 июля
холодно
а вчера был зной
Каспарян говорит:
давай еще по одной?
Москва лежит перед нами как какой-то склад
как завод
только дым
и чад
из ресторанов
на морозе его видней
газеты запрещены
повсюду — лишь пластик
бумажные деньги теперь принимают за треть цены
каждый третий русский думает — он японец
на даче у каждого — сад камней
2.
Июль блестяще осенокошен.
Ах, он уходит! держи! держи!
Лежу на шёлке зелёном пашен,
Вокруг — блондинки, косички ржи.
О, небо, небо! твой путь воздушен!
О,
Москва, июль печет в разгаре,
Жар, как рубашка к зданиям прилип.
Я у фонтана, на Тверском бульваре
Сижу под жидковатой тенью лип.
Девчонки рядом с малышом крикливым,
Между лиловых облаков
Однажды вечера светило
За снежной цепию холмов,
Краснея ярко, заходило,
И возле девы молодой,
Последним блеском озаренной,
Стоял я бледный, чуть живой,
Что хорошего в июле?
Жуткая жара.
Осы жалятся как пули.
Воет мошкара.
Дождь упрямо избегает
тротуаров, крыш.
И в норе изнемогает
Полевая мышь.
Июль — макушка лета, —
Напомнила газета,
Но прежде всех газет —
Дневного убыль света;
Но прежде малой этой,
Скрытнейшей из примет, —
Ку-ку,
И кому теперь горше
от вселенской тоски —
машинисту из Орши,
хипарю из Москвы?
Чья страшнее потеря —
знаменитой вдовы,
или той, из партера,
Так приближается удар
За сладким, из-за ширмы лени,
Во всеоружьи мутных чар
Довольства и оцепененья.
Стоит на мертвой точке час
Не оттого ль, что он намечен,
I
Пахнет гарью. Четыре недели
Торф сухой по болотам горит.
Даже птицы сегодня не пели,
И осина уже не дрожит.
Стало солнце немилостью Божьей,
По дому бродит привиденье.
Весь день шаги над головой.
На чердаке мелькают тени.
По дому бродит домовой.
Везде болтается некстати,
Мешается во все дела,
Что выделывают птицы!
Сотни радостных рулад,
эхо по лесу катится,
ели ухом шевелят…
Так и этак, так и этак
голос пробует певец:
«Цици-вити»,— между веток.
Уже июнь. Темней вокруг кусты.
И воздух — сух. И стала осень ближе.
Прости меня, Господь… Но красоты
Твоей земли уже почти не вижу.
Всё думаю,
Но март пришел, июнь не за горами, отчаянный, горячий, длиннохвостый, не знающий ни страха, ни потерь,
И, если помнишь, плечи, загорая, приобретают неземное свойство легонько так светиться в темноте.
Мы дети победителей.
М.Веллер
На теневой узор в июне на рассвете,
На озаренный двор, где женщины и дети,
На облачную сеть, на лиственную прыть
Лишь те могли смотреть,
Июнь. Жара царит в палатах.
Одежда липнет, как смола,
А ты – в бахилах, в двух халатах
Стоишь у белого стола.
Врачуешь сверток боли с кровью:
По нервам стрелы,
Июнь шальной проказник,
Девчонок солнцем дразнит,
Явился к нам на праздник —
Любитель безобразить!!!
Веснушки «рыжикам» раздал,
Купаться нас отправил,
Все тучки с неба он собрал,
Первое июня.
Наступило лето.
И теплом июньским
Вся земля согрета.
Змей бумажный пляшет
Где-то в облаках.
Вот какое счастье
У меня в руках!И бегу со смехом
Я навстречу дня.
Пушатся одуванчики,
Ведь май сошёл на нет.
Бредут ветра-шарманщики,
А в воздухе – балет:
В пуантах тянут пальчики
Цветы один в один,
Сменили сарафанчики
На пачки балерин.
Землянику нарисую
И раскрашу красным цветом.
Собирал ее в лесу я
Прошлым летом…
Нарисую нашу речку
И раскрашу синим цветом:
Знал я рыбное местечко
Прошлым летом…
Дуб рисую на опушке,
Разноцветьем поразил,
Всех на свете удивил:
Вся земля лежит в коврах,
А ковры-то… все в цветах
Разных красок и тонов, —
Месяц-«разноцвет» таков!
Уж росистыми лугами
Он с косой идёт утрами,
Представляете — июнь!
Благодать, куда ни плюнь.
Светло-розовый лужок,
Желтенькая речка…
Вылезли на бережок
Два желтых человечка.
Синий дождичек пошел,
Синим все покрасил,
Так нежно небо зацвело,
А майский день уж тихо тает,
И только тусклое стекло
Пожаром запада блистает.
К нему прильнув из полутьмы,
В минутном млеет позлащеньи
Тот мир,
Месяц вешний, ты ли это?
Ты, предвестник близкий лета,
Месяц песен соловья?
Май ли, жалуясь украдкой,
Ревматизмом, лихорадкой
В лазарете встретил я?
Скучно!
Уходит светлый май. Мой небосклон темнеет.
Пять быстрых лет пройдет,- мне минет тридцать лет.
Замолкнут соловьи, и холодом повеет,
И ясных вешних дней навек угаснет свет.
И в свой черед придут дни,
Май жестокий с белыми ночами!
Вечный стук в ворота: выходи!
Голубая дымка за плечами,
Неизвестность, гибель впереди!
Женщины с безумными очами,
С вечно смятой розой на груди!-
Пробудись!
Бледный вечер весны и задумчив и тих,
Зарумянен вечерней зарею,
Грустно в окна глядит; и слагается стих,
И теснится мечта за мечтою.
Что-то грустно душе,
Вдалеке от фабрик, вдалеке от станций,
Не в лесу дремучем, но и не в селе —
Старая плотина, на плотине танцы,
В танцах поселяне, все навеселе.
Покупают парни у торговки дули,
В тот месяц май, в тот месяц мой
во мне была такая легкость,
и, расстилаясь над землей,
влекла меня погоды летность.
Я так щедра была,
Подмяв под голову пеньку,
Рад первомайскому деньку,
Батрак Лука дремал на солнцепеке.
«Лука,- будил его хозяин,- а Лука!
Ты что ж? Всерьез! Аль так, валяешь дурака?
1
Листвы лазоревую прелесть
Апрель передоверил маю,
Весна вступила в свою зрелость,
Расцвет природы принимая.
И на деревьях птицы спелись,
Красу такую понимая,—
Уходит сумрачная серость.
Ночь нас одарила первым теплым ливнем,
Он унес последний холод с мраком зимним,
Вся земля покрылась пестрыми коврами,
Бархатной травою, яркими цветами.
Белая береза распахнула почки:
Не стоять же голой в майские денечки!
Вернулся май! Уж журавли
Обратно прилетели,
Луга цветами зацвели,
Леса зазеленели.
За богатырским сном зимы
Настало пробужденье,
Как после ночи долгой тьмы
Денницы возрожденье.
Веселый май одел пусты.
Раскрылись свежие цветы.
В лучах зари проснулась ты,
Прелестнейшая Хлоя.
Набросив плащ, надев чулки,
Ты вышла к берегу реки,
О как шаги твои легки,
Силится солнце мая
На небо крепче приналечь,
Ввысь вздымая
Огонь разгоряченных плеч.
Уперлось сияньем,
Синью отекло,
Полыханьем
Запыхалось, запыхалось тяжело.
Ах, без вас и без вас устанет!
Стучу, стучу я молотком,
Верчу, верчу трубу на ломе,-
И отговаривается гром
И в воздухе, и в каждом доме.
Кусаю ножницами я
Железа жесткую краюшку,
Грузной грозою
Ливнем весенним
Расчистятся земли!
В синь
Зень
Ясь
Трель Интернационала
Иди
Рассияй
Шире улыбки первых жар
Рабочеправствие
Наш
Меж-нар-май!..
У тебя сегодня — май,
ты в соку, в цветенье, в росте,
если хочешь, принимай
в жизнь распахнутую — в гости.
Потому что я брожу
в час твой радостный и ранний
по такому рубежу,
Когда в последних числах мая
Днепр покидает острова,
Со щебетом, еще слепая,
Вылупливается листва,
Когда картавая грачиха
Раскачивает провода,
Проходит дождь, свежо и тихо,
Зима, весна –
Бегут года,
И в каждом светлый май,
А на столе
У нас всегда –
Душистый каравай.
Мы друга в гости позовём,
Май на дворе… Началися посевы,
Пахарь поет за сохой…
Снова внемлю вам, родные напевы,
С той же глубокой тоской!
Но не одно гореванье тупое —
Плод бесконечных скорбей,-
Мне уже слышится что-то иное
В песнях отчизны моей.
Ещё тогда нас не было на свете,
Когда гремел салют из края в край.
Солдаты, подарили вы планете
Великий Май, победный Май!
Ещё тогда нас не было на свете,
Я пройдусь по лесам,
Много птичек есть там
Все порхают, поют,
Гнёзда тёплые вьют.
Побываю в лесу,
Там я пчёлок найду:
И шумят, и жужжат,
Первый день, месяц май!
Подымайся и вставай!
И не майся, просыпайся,
С песней солнышко встречай!
— Здравствуй, Май! Кукареку!
Умываться побегу.
А за праздничным столом
Я скажу гостям и маме:
«Люблю грозу в начале мая,
Все темней и кудрявей березовый лес зеленеет;
Колокольчики ландышей в чаще зеленой цветут;
На рассвете в долинах теплом и черемухой веет,
Соловьи до рассвета поют.
Скоро Троицын день,
Синий май. Заревая теплынь.
Не прозвякнет кольцо у калитки.
Липким запахом веет полынь.
Спит черемуха в белой накидке.
В деревянные крылья окна
Вместе с рамами в тонкие шторы
Вяжет взбалмошная луна
На полу кружевные узоры.
И в божьем мире то ж бывает,
И в мае снег идет порой,
А всё ж Весна но унывает
И говорит: «Черед за мной!..»
Бессильна, как она ни злися,
Зазвенел жемчужный май
Ожерельями акаций,
Сердце щедро напоил
Мёдом райских вечеров.
И оно опять поёт
Под мелодию оваций…
Наконец-то, отогрелось
У тюльпановых костров!
Вновь май нас батиком балует –
На клумбах радужность весны.
И солнце золотом рисует,
И мысли чисты и ясны.
В бездонном небе тают птицы,
Как в чае сахарный песок.
Я родился в мае, в месяце весеннем,
Звонком и весёлом,
Шумном и душистом,
И сказали розы: «Мы тебя оденем
Светлым ореолом —
Как молитва, чистым».
Был май. На подстриженной Стрелке
Уже продавали фиалки.
Детишки играли в горелки,
И нежились горизонталки.
И шины колясок хрустели,
Прижатый тревожили гравий.
Был май,
Май.
Россия.
Цветёт весна.
Отгремела давно война.
И сегодня у братских могил
Вспомним тех, кто нам жизнь сохранил.
Зеленеют все опушки,
Зеленеет пруд.
А зеленые лягушки
Песенку поют.
Елка – сноп зеленых свечек,
Мох – зеленый пол.
И зелененький кузнечик
Песенку завел…
Над зеленой крышей дома
Спит зеленый дуб.
Это было в мае, на рассвете.
Нарастал у стен рейхстага бой.
Девочку немецкую заметил
Наш солдат на пыльной мостовой.
У столба, дрожа, она стояла,
В голубых глазах застыл испуг.
Ах, солнечным, солнечным маем,
На пляже встречаясь тайком,
С Люлю мы, как дети, играем,
Мы солнцем пьяны, как вином.
У моря за старенькой будкой
Люлю с обезьянкой шалит,
Люблю грозу в начале мая,
Когда весенний, первый гром,
как бы резвяся и играя,
Грохочет в небе голубом.
Гремят раскаты молодые,
Вот дождик брызнул,
Ай да сирень в этом мае! Выпуклокрупные гроздья
Валят плетни в деревнях, а на Бульварном кольце
Тронут лицо в темноте — душемутительный запах.
Сердце рукою сдави, восвояси иди,
Март улетит,
не оставив следа.
Но январь в небесах навсегда.
Январь —
это звезд вековая метель.
А март — мимолетная тень.
Январь.
Дух пряный марта был в лунном круге,
Под талым снегом хрустел песок.
Мой город истаял в мокрой вьюге,
Рыдал, влюбленный, у чьих-то ног.
Ты прижималась все суеверней,
Больной, усталый лед,
Больной и талый снег…
И все течет, течет…
Как весел вешний бег
Могучих мутных вод!
И плачет дряхлый снег,
И умирает лед.
Пойдем на весенние улицы,
Пойдем в золотую метель.
Там солнце со снегом целуется
И льет огнерадостный хмель.
По ветру, под белыми пчелами,
Взлетает пылающий стяг.
Солнце греет до седьмого пота,
И бушует, одурев, овраг.
Как у дюжей скотницы работа,
Дело у весны кипит в руках.
Чахнет снег и болен малокровьем
В веточках бессильно синих жил.
Размякло, и раскисло, и размокло.
От сырости так тяжело вздохнуть.
Мы в тротуары смотримся, как в стекла,
Мы смотрим в небо — в небе дождь и муть…
Не чудно ли?
Атлас — что колода карт:
В лоск перетасован!
Поздравляет — каждый март:
— С краем, с паем с новым!
Тяжек мартовский оброк:
Земли — цепи горны —
Ну и карточный игрок!
Немецкий Михель был с давних пор
Байбак, не склонный к проказам,
Я думал, что Март разожжет в нем задор:
Он станет выказывать разум.
Каких он чувств явил порыв,
Отбросим ветку от окна
И выглянем наружу,
А там увидим, как весна
Перемогает стужу.
Сугробы вянут на глазах,
И сад шалит капелью,
А только день тому назад
Исхлестан был метелью.
Март на школьном дворе — серебро.
Сентябрь в больничном парке — золото.
Перебираю свое добро.
Примеряю. Выгляжу молодо.
Бриллиант, изумруд, сапфир
чистой совести. К тихой старости
примеряюсь.
Третий месяц у ворот
— Это к солнцу поворот.
Зимний сторож Снеговик
Ёжится, мрачнеет.
Старый к холоду привык,
Он в тепле худеет.
Верба за моим окном
Почки распустила
— Раньше всех в краю родном
Расцвести решила.
День этот был и есть, и будет –
Весёлый марта день восьмой!
Расцвечивая краски буден,
Он пахнет снегом и весной.
Пусть невесенняя погода
Стоит порою на дворе –
Подобна женщине природа,
Март на пятки наступает,
Прогоняя зиму прочь.
Днём снежок немножко тает.
Подмораживает ночь.
Ясным днём сосульки плачут –
Солнце плавит им бока,
Ночью тёмной слёзы прячут –
Предвесенняя тоска.
Теплый ветер вихревой,
Непутевый, вестовой,
Про весну смутьянит, шалый,
Топит, топчет снег отталый,
Куролесит, колесит,
Запевалой голосит…
Кто-то с полночи нагреб
На проталину сугроб,
Этот месяц – утро года,
Просыпается природа.
Не весна, а предвесенье:
Снегопадом и метелью
Нас ему не удивить,
Но как любит пошалить!
Солнце греет всё сильнее,
На проталинке жучок
Грел на солнышке бочок,
Вскоре вылез червячок,
А за ним и паучок.
Солнце скрылось за горой,
И отправились домой
И жучок,
Идет матушка-весна,
Отворяй-ка ворота.
Первый март пришел,
Белый снег сошел.
А за ним пришел апрель
Отворил окно и дверь.
А уж как пришел май,
Месяц март.
Число восьмое.
Нет нам с папою покоя.
Что же маме подарить?
Что на праздник ей купить?
Мы купили ей конфет
И подснежников букет
Мы пришли домой с букетом,
То мороз,
То лужи голубые,
То метель,
То солнечные дни.
На пригорках
Пятна снеговые
Прячутся от солнышка
В тени.
Над землёй-
Гусиная цепочка,
Март — точно май: весь снег растаял;
Дороги высохли; поля
Весенний луч теплом измаял, —
И зеленеет вновь земля.
И море в день обезольдилось,
Опять на нем синеет штиль;
Сонет
Как тускло пурпурное пламя,
Как мертвы желтые утра!
Как сеть ветвей в оконной раме
Всё та ж сегодня, что вчера…
Одна утеха,
Седо
Курчавятся облака
Над чернотою полей.
Кончились летние отпуска,
Значит — пора, не жалей.
Вот и зима
Не весьма жестока,
Прошлой нисколько не злей.
Бледный месяц — на ущербе,
Воздух звонок, мертв и чист,
И на голой, зябкой вербе
Шелестит увядший лист.
Замерзает, тяжелеет
В бездне тихого пруда,
Еще ноябрь, а благодать
уж сыплется, уж смотрит с неба.
Иду и хоронюсь от света,
чтоб тенью снег не утруждать.
О стеклодув, что смысл дутья
так выразил в сосульках этих!
В лесу заметней стала елка,
Он прибран засветло и пуст.
И оголенный, как метелка,
Забитый грязью у проселка,
Обдутый изморозью золкой,
Дрожит, свистит лозовый куст.
Осталась самая малость, а там уже новый виток…
Из арки выходит нищий – степенный осенний бог,
глядит на нас, словно царь, не помня, что сир и убог.
Никто нас уже не утешит – нельзя налюбиться впрок.
НОЯБРЬ
Руки мерзнут в ноябре:
Холод, ветер на дворе,
Осень поздняя несет
Первый снег и первый лед.
СЕНТЯБРЬ
Осень достала краски,
Ей много покрасить нужно:
Листья – желтым и красным,
НОЯБРЬ
В ноябре лесные звери
Закрывают в норках двери.
Бурый мишка до весны
Будет спать и видеть сны.
СЕНТЯБРЬ
Полетели в небе птицы.
Ноябрь — нам не погулять,
То жжёт мороз, то ветер плачет.
Медведь в берлогу ляжет спать,
Жди — к нам зима шагает, значит.
Ноябрик, ноябренок
Совсем еще ребенок,
Гулена, постреленок
И любит пошалить!
Укроет льдом дорожку,
И может на порожке
Тебе подставить ножку
И в лужу уронить!
В ноябре и дождь и снег,
Лес стоит весь мрачный.
Знает каждый человек,
Что ноябрь — невзрачный.
В ноябре деревья спят
Прибит дождём осенний сад.
Ноябрь за окном, я ж лето…
Про летнее пишу в стихах.
Кто может возразить поэту –
Сказать ему, что он неправ –
Сказать, что он,
Ноябрь. С каждым новым днём
Всё ближе зимняя граница.
Всё реже покидаешь дом,
Всё слаще хмурым утром спится.
Иными стали вкус и цвет
У приготовленного чая.
Октябрь — месяц грусти и простуд,
а воробьи — пролетарьят пернатых —
захватывают в брошенных пенатах
скворечники, как Смольный институт.
И вороньё, конечно, тут как тут.
Теперь октябрь не тот,
Не тот октябрь теперь.
В стране, где свищет непогода,
Ревел и выл
Октябрь, как зверь,
Октябрь семнадцатого года.
Я помню жуткий
Снежный день.
В занавесках кружевных
Воронье.
Ужас стужи уж и в них
Заронен.
Это кружится октябрь,
Это жуть
Подобралась на когтях
К этажу.
Что ни просьба,
Поля и голубая просинь…
И солнца золотая рябь;
Пускай кричат, что это осень!
Что это, черт возьми, октябрь?!
Октябрь, конечно, маем не был,
И всё же,
Октябрь…
Двадцать шестое…
Зал аплодирует
стоя.
Полны все ярусы, все балконы.
Рабочие кепки…
Шинели фронтовиков…
В президиуме
всем знакомые
Малышев,
Календари не отмечали
Шестнадцатое октября,
Но москвичам в тот день — едва ли
Им было до календаря.
Все переоценилось строго,
Закон звериный был как нож.
Нам время говорит: пора!
В стране распахнутые своды.
И над страной – твои ветра,
Октябрь семнадцатого года.
И не дано нам забывать
Те покушенья на свободу,
Октябрь таков, что хочется лечь звездой
Трамваю на круп, пока контролер за мздой
Крадется; сражен твоей верховой ездой,
Бог скалится самолетною бороздой.
Октябрь таков, что самба звенит в ушах,
Октябрь был дождем, непонятным месяцем,
Светлел к пяти и меркнул после шести
Мария знала, что если она поместится,
Она непременно
Куда-нибудь
улетит.
Стучал по окнам вечер добропорядочный,
процесс пересечения границы,
как никогда сладок
попробывать бы его на вкус
солнце втыкает в землю спицы
утро в вагоне пахнет лавандой
никто не заметил мой запрещенный груз
мою любовь.
Пусть пасмурный октябрь осенней дышит стужей,
Пусть сеет мелкий дождь или порою град
В окошки звякает, рябит и пенит лужи,
Пусть сосны черные, качаяся, шумят,
И даже без борьбы,
— Что за лисёнок? — спросил ты спросонок. —
счас пробежал за окном?
Маленький, рыжий, проворный бесёнок,
сад опрокинул вверх дном!
После вчерашнего листопада,
дворник же,
Октябрь приближается.
Но светел день лесной.
И осень улыбается
Небес голубизной,
Притихшими озерами,
Что стелют синь свою,
И розовыми зорями
В березовом краю!
Октябрь крадется по дорожкам,
Ступает тихо солнцу вслед.
Грибы и ягоды в лукошке.
И сентябрю он шлет привет!
В багряном бархатном кафтане,
Из листьев шляпа набекрень,
Октябрик, Октябрик!
Бумажный кораблик
Доплыл ли до моря? Открой!
Дожди, снегопады
Не стали ль преградой
Бумажной команде лихой?
Мой славный, отважный
Кораблик бумажный
Октябрь по ручьям проведет;
Наберу я листьев груду,
Ведь они сейчас повсюду.
В октябре и стар и млад,
Наблюдает листопад.
Октябрьский снег первоначальный…
В тиши покинутых садов
Как листья желтые печальны
На раннем саване снегов!
Дивясь немых аллей безлюдью,
На темном зеркале пруда
Как режет лебедь белой грудью
Стекло предутреннего льда!
Октябрь окунулся в тень,
Луч солнца туча застилает.
Унылый дождь встречает день,
Вновь осень крылья расправляет.
Октябрь в Крыму —
Как юности возврат.
Прозрачен воздух,
Небо густо-сине.
Как будто в мае
Дружный хор цикад,
И только утром
Их пугает иней.
Отрывок из «Евгения Онегина» Пушкина.
Октябрь уж наступил — уж роща отряхает
Последние листы с нагих своих ветвей;
Дохнул осенний хлад — дорога промерзает,
Открыл окно. Какая хмурая
Столица в октябре!
Забитая лошадка бурая
Гуляет на дворе.
Снежинка легкою пушинкою
Порхает на ветру,
И елка слабенькой вершинкою
Мотает на юру.
Раззолочённые, но чахлые сады
С соблазном пурпура на медленных недугах,
И солнца поздний пыл в его коротких дугах,
Невластный вылиться в душистые плоды.
И желтый шелк ковров,
1
И вот сентябрь! замедля свой восход,
Сияньем хладным солнце блещет,
И луч его в зерцале зыбком вод
Неверным золотом трепещет.
Седая мгла виется вкруг холмов;
Слава тебе, поднебесный
Радостный краткий покой!
Солнечный блеск твой чудесный
С нашей играет рекой,
С рощей играет багряной,
С россыпью ягод в сенях,
Словно бы праздник нагрянул
На златогривых конях!
I
Что за погода нынче на дворе?
А впрочем, нет мне до погоды дела —
и в январе живу, как в сентябре,
настойчиво и оголтело.
1
Сентябрь, он осени начало…
А может, продолженье лета?
В такую пору не печалью,
А радостью душа согрета.
Тропинки манят и поляны:
Есть белый на лесной опушке,
Сентябрь выметает широкой метлой
Жучков, паучков с паутиной сквозной,
Истерзанных бабочек, ссохшихся ос,
На сломанных крыльях разбитых стрекоз,
Их круглые линзы, бинокли, очки,
Чешуйки, распорки,
Сентябрь. Седьмое число —
День моего рождения,
Небо с утра занесло,
А в доме, всем тучам назло,
Вешнее настроение!
Оно над столом парит
Облаком белоснежным.
В златотканные дни сентября
Мнится папертью бора опушка.
Сосны молятся, ладан куря,
Над твоей опустелой избушкой.
Ветер-сторож следы старины
Заметает листвой шелестящей.
Распахни узорочье сосны,
Отчетливость больницы
В сентябрьской тишине.
Чахоточные лица
Горят на полотне.
Сиделка сердобольно
Склонилась, хлопоча;
И верится невольно
В небесного врача.
Он,
Горбуша в сентябре идет метать икру…
Трепещут плавники, как флаги на ветру.
Идет она, забыв о сне и о еде,
туда, где родилась.
К единственной воде.
Уже сентябрь за окном,
уже двенадцать дней подряд
все об одном и об одном
дожди-заики говорят.
Никто не хочет их понять.
Стоят притихшие сады.
Пересыпаются опять
крутые зернышки воды.
Опять сентябрь, как тьму времен назад,
и к вечеру мужает юный холод.
Я в таинствах подозреваю сад:
все кажется — там кто-то есть и ходит.
Мне не страшней,
Стоит погода: так себе,
На том спасибо — нету снега,
Но мы в прохладном сентябре
Купались в озере Онего.
Песчаный пляж зело хорош,
А сосны,
Журчанье сладких нот
От падающих вод
Зовёт в луга, где пух семян летает.
Бриз лёгкий с высоты
Кружит через кусты
В поблекший сад, где розы увядают.
Этот сад одинокий, он слышал о нас,
Потому что он тянется к нам,
И не он ли в дождливые окна сейчас
Окликает нас по именам?
Не хозяева мы,
Едва плеснет в реке плотва,
Листва прошелестит едва,
Как будто дальний голос твой
Заговорил с листвой.
И тоньше листья, чем вчера,
И суше трав пучок,
Чем больше я живу — тем глубже тайна жизни,
Тем призрачнее мир, страшней себе я сам,
Тем больше я стремлюсь к покинутой отчизне,
К моим безмолвным небесам.
У осени чудесный вид –
Сентябрь взялся за дело:
Клён рыжим пламенем горит.
Рябинка покраснела.
На клумбах астры всех цветов,
Как звёздочки, красуются.
И на своих учеников
Родители любуются.
Сентябрь опять подобрался
Его мы, конечно, не ждали.
Дождями в октябрь подался
С кошёлкою, полной грибами
И день отодвинут, пасмурен он.
И солнышко в прятки играет.
День назывался «первым сентября».
Детишки шли, поскольку — осень, в школу.
А немцы открывали полосатый
шлагбаум поляков. И с гудением танки,
как ногтем — шоколадную фольгу,
Каждый год звонок веселый
Собирает вместе нас.
Здравствуй, осень! Здравствуй, школа!
Здравствуй, наш любимый класс.
Пусть нам лета жаль немного —
Мы грустить не будем зря.
Сентябрь. Прозвенел звонок,
Малышка в первый класс шагает.
И жёлтых листиков клубок,
По небу ветерок гоняет.
Первое
Сентября,
Первое
Сентября!
Первое
Сентября —
Первый день
Календаря, —
Потому что в этот день
Все девчонки
И мальчишки
Городов
И деревень
Взяли сумки,
Листьям –
Время опадать,
Птицам –
Время улетать,
Грибникам –
Блуждать в тумане,
Ветру –
В трубах завывать.
Солнцу – стынуть,
Нежарким солнышком согреты,
Леса еще листвой одеты.
У первоклассников букеты.
День хоть и грустный, но веселый,
Грустишь ты: — До свиданья, лето!
И радуешься: — Здравствуй,
Когда я брошу наконец мечтать о лучшей доле,
Тогда выяснится, что ты жила в соседнем доме,
А я измучился, в другой ища твои черты,
Хоть видел, что она не ты,
В первый класс пришла с цветами Света —
Не видать её из-за букета.
Сколько в нём весёлых ноготков,
Флоксов разноцветных, будто ситцы!
Если ребятишки без цветов —
Света может с ними поделиться.
Кончается лето,
Кончается лето!
И солнце не светит,
А прячется где-то.
И дождь-первоклассник,
Робея немножко,
В косую линейку
Линует окошко.
Сыплет дождик большие горошины,
Рвется ветер, и даль нечиста.
Закрывается тополь взъерошенный
Серебристой изнанкой листа.
Но взгляни: сквозь отверстие облака,
Как сквозь арку из каменных плит,
Свежей и светлой прохладой
Веет в лицо мне февраль.
Новых желаний — не надо,
Прошлого счастья — не жаль.
Нежно-жемчужные дали
Чуть орумянил закат.
Не сани летели — телега
скрипела, и маленький лес
просил подаяния снега
у жадных иль нищих небес.
Я утром в окно посмотрела:
какая невзрачная рань!
Ты прокашляйся, февраль, прометелься,
Грянь морозом на ходу, с поворотца!
Промотали мы свое прометейство,
Проворонили свое первородство!
Что ж, утешимся больничной палатой,
Тем, что можно ни на что не решаться…
Как объелись чечевичной баландой —
Так не в силах до сих пор отдышаться!
Февраль — любовь и гнев погоды.
И, странно воссияв окрест,
великим севером природы
очнулась скудость дачных мест.
И улица в четыре дома,
открыв длину и ширину,
Ах, какая пропажа — пропала зима!
Но не гнаться ж за нею на север?
Умирают снега, воды сходят с ума,
И апрель свои песни посеял.
Ну да что до меня — это мне не дано:
Не дари мне ни осень,
Те же румыны, газа свет холодный, бескровный,
Вино тяжелое, как медь.
И в сердце всё та же готовность
Сейчас умереть.
Я пришел к тебе. В комнате было темно…
Ты не плакала.
Люди ли так захотели,
вздумалось ли февралю —
только заносят метели
всё, что я в жизни люблю.
Только шагни за ворота —
вот они,
В свой срок –
не поздно и не рано –
придёт зима,
замрёт земля.
И ты
к Мамаеву кургану
придёшь
второго февраля.
И там,
Много странного на земле,
Чудеса как из ушата.
Ты подумай: в феврале,
В снежном, вьюжном феврале,
Рождаются медвежата.
Ни травы, ни ягод нет,
А они пришли на свет.
Сейчас февраль
Красиво, белоснежно
Сейчас февраль,
Снежок кружится нежно…
Сейчас февраль,
Снежинки режут колко
И мне так жаль,
Что это не на долго.
Ах, февраль! Каков затейник! Лижут снег деревьев тени,
На растрепанных сугробах солнечная сыпь,
И уже вторые сутки любопытные сосульки
К тротуарам тянут с крыши мокрые носы!
Воробьев вопрос тревожит,
Февраль лежал в дремотной неге,
Снега ж безудержно мели,
И даже редкие набеги
Бездомных вёсен не могли
Нарушить времени разметку
И, что положено зиме
Не под замком держалось в клетках,
Февраль… Февральская весна.
Не календарно потеплело.
Теряют силу имена
И не подходят то и дело.
Душа в смущении, она
Ещё зимой не насладилась,
Ей не понятен вкус вина,
Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною черною горит.
Достать пролетку. За шесть гривен,
Чрез благовест, чрез клик колес,
О, эти февральские вьюги,
белёсый мятущийся мрак,
стенанья и свист по округе,
и — по пояс в снег, что ни шаг…
О, эти ночные прогулки,
на старой кухне горит синий газ
на красной тарелке белый виноград
зима наступала семь раз
и все разы невпопад
дует ветер в открытую форточку
(не бойся он не задует огонь)
в новый день зовет звонарь
я беру твою ладонь
и целую ту косточку
которая январь.
О боге болтая,
о смирении говоря,
помни день —
9-е января.
Не с красной звездой —
в смирении тупом
с крестами шли
за Гапоном-попом.
Каждый спину и душу сгорбил,
И никто не хотел постичь.
Из Кремля прилетели скорби:
«Двадцать первого… умер… Ильич!»
И, как будто бы в сердце ранен,
Почему и во всем непременно
Мне охота себе объяснить
И осенней воды перемену,
И осоки железную нить?
По ту сторону речки, над лесом,
Появилась во мне и сама
Мелочами своими воскресла
Незабвенная эта зима.
Зимний день, холодный, снежный,
Все деревья в серебре.
День Татьяны — милой, нежной —
Отмечаем в январе.
В этот день тебе желаем
Счастья, радости,
Я – январь, я средний сын,
Лютой стужи господин.
Ну-ка, дети, не ленитесь,
Бегайте без передышки,
А не то не пожалею,
Превращу вас всех в ледышки!
Январь, за окнами зима
Снег серебриться белый-белый…
Мороз трещит, рисует мелом…
На речках строит терема…
На море лед и небо стынет
И бледных красок акварель
С утра на моих стеклах иней…
Не скоро к нам придет апрель…
Январь и солнышко не греет…
Метель и вьюга день и ночь
И ветер солнце гонит прочь,
Январь, старик в державном сане,
Садится в ветровые сани, —
И устремляется олень,
Воздушней вальсовых касаний
И упоительней, чем лень.
Его разбег направлен к дебрям,
Самый первый месяц года
Ну, конечно же – Январь.
Лишь ему Мороз в угоду
Ледяной принёс фонарь.
Припорошил белым снегом,
Ветви тронул серебром.
И послал быстрее следом
Тройку зимнюю с добром.
Январский день сегодня светел,
Сугроб – с рыжинками отметин –
Как пёс огромный, алабай,
Глядит с намёком: «Поиграй!»
Ну, поиграй со мной, дружочек,
Погладь мне шёрстку,
Дело было в январе,
Стояла ёлка на горе,
А возле этой ёлки
Бродили злые волки.
Вот как-то раз,
Ночной порой,
Когда в лесу так тихо,
Майские песни!
Ясные звуки!
Страсть их слагала, поёт их весна.
Радость, воскресни!
Злоба и муки —
Призраки страшные зимнего сна.
Злые виденья
Раненой жизни,