Стихи Марины Цветаевой
Мне нравится, что вы больны не мной, Мне нравится, что я больна не вами, Что никогда тяжелый шар земной
Безупречен и горд В небо поднятый лоб. Непонятен мне герб, И не страшен мне гроб. Меж вельмож и рабов
Даны мне были и голос любый, И восхитительный выгиб лба. Судьба меня целовала в губы, Учила первенствовать Судьба.
Красною кистью Рябина зажглась. Падали листья. Я родилась. Спорили сотни Колоколов. День был субботний
Ты мне чужой и не чужой, Родной и не родной, Мой и не мой! Идя к тебе Домой — я «в гости» не скажу, И
Идешь, на меня похожий, Глаза устремляя вниз. Я их опускала – тоже! Прохожий, остановись! Прочти – слепоты
Уж сколько их упало в эту бездну, Разверзтую вдали! Настанет день, когда и я исчезну С поверхности земли.
Вчера ещё в глаза глядел, А нынче — всё косится в сторону! Вчера еще до птиц сидел,- Всё жаворонки нынче — вороны!
Я тебя отвоюю у всех земель, у всех небес, Оттого что лес — моя колыбель, и могила — лес, Оттого что
Тоска по родине! Давно Разоблаченная морока! Мне совершенно все равно — Где совершенно одинокой Быть
Уж сколько их упало в эту бездну, Разверзтую вдали! Настанет день, когда и я исчезну С поверхности земли.
Лежат они — написанные наспех, Горячие от горечи и нег. Между любовью и любовью распят Мой миг, мой час
Продолговатый и твердый овал, Черного платья раструбы… Юная бабушка! Кто целовал Ваши надменные губы?
Был вечер музыки и ласки, Всё в дачном садике цвело. Ему в задумчивые глазки Взглянула мама так светло!
Моим стихам, написанным так рано, Что и не знала я, что я — поэт, Сорвавшимся, как брызги из фонтана
Скомкали фартук холодные ручки, Вся побледнела, дрожит баловница. Бабушка будет печальна: у внучки Вдруг
Почему ты плачешь? — Так. — Плакать так смешно и глупо. Зареветь, не кончив супа! Отними от глаз кулак!
Бежит тропинка с бугорка, Как бы под детскими ногами, Всё так же сонными лугами Лениво движется Ока;
Я Вас люблю всю жизнь и каждый день. Вы надо мною как большая тень, как древний дым полярных деревень.
Дружить со мной нельзя, любить меня – не можно! Прекрасные глаза, глядите осторожно! Баркасу должно плыть
О, неподатливый язык! Чего бы попросту — мужик, Пойми, певал и до меня: «Россия, родина моя!
Волосы я — или воздух целую? Веки — иль веянье ветра над ними? Губы — иль вздох под губами моими?
Золото моих волос Тихо переходит в седость. — Не жалейте! Всё сбылось, Всё в груди слилось и спелось.
Короткие крылья волос я помню, Метущиеся между звезд. — Я помню Короткие крылья Под звездною пылью, И
Встают, встают за дымкой синей Зеленые холмы. В траве, как прежде, маргаритки, И чьи-то глазки у калитки…
Не штык — так клык, так сугроб, так шквал, — В Бессмертье что час — то поезд! Пришла и знала одно: вокзал.
Только живите!— Я уронила руки, Я уронила на руки жаркий лоб. Так молодая Буря слушает Бога Где-нибудь
Мне полюбить Вас не довелось, А может быть — и не доведется! Напрасен водоворот волос Над темным профилем
Умирая, не скажу: была. И не жаль, и не ищу виновных. Есть на свете поважней дела Страстных бурь и подвигов любовных.
Как закон голубиный вымарывая, — Руку судорогой не свело, — А случилось: заморское марево Русским заревом
Преодоленье Косности русской — Пушкинский гений? Пушкинский мускул На кашалотьей Туше судьбы — Мускул
Выстрел — в самую душу, Как только что по врагам. Богоборцем разрушен Сегодня последний храм.
Хочешь знать, как дни проходят, Дни мои в стране обид? Две руки пилою водят, Сердце — имя говорит. Эх!
Странный звук издавала в тот вечер старинная скрипка: Человеческим горем — и женским! — звучал ее плач.
Аdieu, France! Аdiеu, France! Аdiеu, France! Marie Stuart [1] Мне Францией — нету Нежнее страны — На
Андрей Шенье взошел на эшафот, А я живу — и это страшный грех. Есть времена — железные — для всех.
Благоухала целую ночь В снах моих — Роза. Неизреченно-нежная дочь Эроса — Роза. Как мне усвоить, расколдовать
В ворко-клекочущий зоркий круг — Голуби встреч и орлы разлук. Ветвь или меч Примешь из рук?
В тяжелой мантии торжественных обрядов, Неумолимая, меня не встреть. На площади, под тысячами взглядов
Возле любови — Темные смуты: Ровно бы лютню Кто ненароком Краем плаща. (Ровно бы руки К вам на плеча).
К Софии Парнок Вы счастливы? — Не скажете! Едва ли! И лучше — пусть! Вы слишком многих, мнится, целовали
Все твой путь блестящей залой зла, Маргарита, осуждают смело. В чем вина твоя? Грешило тело!
Дочери катят серсо, Матери катят — сердца. И по дороге столбом Пыль от сердец и серсо.
Милые, ранние веточки, Гордость и счастье земли, Деточки, грустные деточки, О, почему вы ушли?
И в заточеньи зимних комнат И сонного Кремля — Я буду помнить, буду помнить Просторные поля.
Искательница приключений, Искатель подвигов — опять Нам волей роковых стечений Друг друга суждено узнать.
На губках смех, в сердечке благодать, Которую ни светских правил стужа, Ни мненья лед не властны заковать.
Крик станций: останься! Вокзалов: о жалость! И крик полустанков: Не Дантов ли Возглас: «Надежду оставь!
Отцам из роз венец, тебе из терний, Отцам — вино, тебе — пустой графин. За их грехи ты жертвой пал вечерней
Мой письменный верный стол! Спасибо за то, что шел Со мною по всем путям. Меня охранял — как шрам.