Стихи Блока Александра
По вечерам над ресторанами Горячий воздух дик и глух, И правит окриками пьяными Весенний и тлетворный дух.
Ночь, улица, фонарь, аптека, Бессмысленный и тусклый свет. Живи еще хоть четверть века — Все будет так.
Опять, как в годы золотые, Три стертых треплются шлеи, И вязнут спицы росписные В расхлябанные колеи…
И я провел безумный год У шлейфа черного. За муки, За дни терзаний и невзгод Моих волос касались руки
О, весна без конца и без краю — Без конца и без краю мечта! Узнаю тебя, жизнь! Принимаю! И приветствую
Леса вдали виднее, Синее небеса, Заметней и чернее На пашне полоса, И детские звонче Над лугом голоса.
Мильоны — вас. Нас — тьмы, и тьмы, и тьмы. Попробуйте, сразитесь с нами! Да, скифы — мы! Да, азиаты —
Осенний вечер так печален; Смежает очи тающий закат… Леса в безмолвии холодном спят Над тусклым золотом прогалин.
Никогда не забуду (он был, или не был, Этот вечер): пожаром зари Сожжено и раздвинуто бледное небо, И
Я не предал белое знамя, Оглушенный криком врагов, Ты прошла ночными путями, Мы с тобой — одни у валов.
Часть 1 Река раскинулась. Течет, грустит лениво И моет берега. Над скудной глиной желтого обрыва В степи
В соседнем доме окна жолты. По вечерам — по вечерам Скрипят задумчивые болты, Подходят люди к воротам.
Мне страшно с Тобой встречаться. Страшнее Тебя не встречать. Я стал всему удивляться, На всем уловил печать.
Вот ворона на крыше покатой Так с зимы и осталась лохматой… А уж в воздухе — вешние звоны, Даже дух занялся
Маленькому зайчику На сырой ложбинке Прежде глазки тешили Белые цветочки… Осенью расплакались Тонкие
1 Черный вечер. Белый снег. Ветер, ветер! На ногах не стоит человек. Ветер, ветер — На всем божьем свете!
Ветхая избушка Вся в снегу стоит. Бабушка-старушка Из окна глядит. Внукам-шалунишкам По колено снег.
Вы, бедные, нагие несчастливцы. Лир О, как безумно за окном Ревет, бушует буря злая, Несутся тучи, льют
Мы встречались с тобой на закате. Ты веслом рассекала залив. Я любил твое белое платье, Утонченность
Как тяжело ходить среди людей И притворятся непогибшим, И об игре трагической страстей Повествовать еще
Марии Павловне Ивановой Под насыпью, во рву некошенном, Лежит и смотрит, как живая, В цветном платке
Там неба осветленный край Средь дымных пятен. Там разговор гусиных стай Так внятен. Свободен, весел и
О доблестях, о подвигах, о славе Я забывал на горестной земле, Когда твое лицо в простой оправе Перед
Последние лучи заката Лежат на поле сжатой ржи. Дремотой розовой объята Трава некошеной межи.
О, я хочу безумно жить: Всё сущее — увековечить, Безличное — вочеловечить, Несбывшееся — воплотить!
Ты и во сне необычайна. Твоей одежды не коснусь. Дремлю — и за дремотой тайна, И в тайне — ты почиешь, Русь.
Как часто плачем — вы и я — Над жалкой жизнию своей! О, если б знали вы, друзья, Холод и мрак грядущих дней!
Утихает светлый ветер, Наступает серый вечер, Ворон канул на сосну, Тронул сонную струну. В стороне чужой
Нас море примчало к земле одичалой В убогие кровы, к недолгому сну, А ветер крепчал, и над морем звучало
Просыпаюсь я — и в поле туманно, Но с моей вышки — на солнце укажу. И пробуждение мое безжеланно, Как
Есть в дикой роще, у оврага, Зеленый холм. Там вечно тень. Вокруг — ручья живая влага Журчаньем нагоняет лень.
Никто не скажет: я безумен. Поклон мой низок, лик мой строг. Не позовет меня игумен В ночи на строгий
Идем по жнивью, не спеша, С тобою, друг мой скромный, И изливается душа, Как в сельской церкви темной.
Встану я в утро туманное, Солнце ударит в лицо. Ты ли, подруга желанная, Всходишь ко мне на крыльцо?
Каждый вечер, лишь только погаснет заря, Я прощаюсь, желанием смерти горя, И опять, на рассвете холодного
Не призывай. И без призыва Приду во храм. Склонюсь главою молчаливо К твоим ногам. И буду слушать приказанья
Близятся выборы в Думу: Граждане, к урнам спешите. Ловите, ловите коварную пуму, Ловите, ловите, ловите, ловите!
В ночь молчаливую чудесен Мне предстоит твой светлый лик. Очарованья старых песен Объемлют душу в этот миг.
Вечерние люди уходят в дома. Над городом синяя ночь зажжена. Боярышни тихо идут в терема По улице веет
Вот девушка, едва развившись, Еще не потупляясь, не краснея, Непостижимо черным взглядом Смотрит мне
Всё это было, было, было, Свершился дней круговорот. Какая ложь, какая сила Тебя, прошедшее, вернет?
Евг. Иванову Из длинных трав встает луна Щитом краснеющим героя, И буйной музыки волна Плеснула в море заревое.
Догорай, не узнавая, В синий вечер, в синий день. Встретим вместе, умирая, Одинаковую тень.
Жизнь, как загадка, темна, Жизнь, как могила, безмолвна, Пусть же пробудят от сна Страсти порывистой волны.
…И были при последнем издыханьи. Болезнь пришла и заразила всех. В последний раз в прерывистом дыханьи
К чему бесцельно охранять Свои былые вдохновенья? Уже на всем — годов печать, Седых времен прикосновенье.
Когда святого забвения Кругом недвижная тишь, — Ты смотришь в тихом томлении, Речной раздвинув камыш.
Ловлю я тонкий прах надежды, Ты замедляешь быстрый шаг, Но через сомкнутые вежды Горят слова «Не друг, а враг».
Мои печальные порывы, Мои бесплодные мечты Тебя настроили тоскливо, И стала мне враждебна ты. Что делать!
Мы пойдем на «Зобеиду», — Верно дрянь, верно дрянь. Но уйдем мы без обиды, Словно лань, словно лань.