Стихи Маяковского Владимира
Послушайте! Ведь, если звезды зажигают — значит — это кому-нибудь нужно? Значит — кто-то хочет, чтобы они были?
Вместо письма Дым табачный воздух выел. Комната — глава в крученыховском аде. Вспомни — за этим окном
Я волком бы выгрыз бюрократизм. К мандатам почтения нету. К любым чертям с матерями катись любая бумажка.
Первое вступление в поэму Уважаемые товарищи потомки! Роясь в сегодняшнем окаменевшем говне, наших дней
В радио белой Европы лезьте, топот и ропот: это грозит Москва мстить за товарища вам.
Вы думаете, это бредит малярия? Это было, было в Одессе. «Приду в четыре»,— сказала Мария. Восемь.
Рассказ о взлезших на подмосток Аршинной буквою графишь, И зазывают в вечер с досок Зрачки малеванных афиш.
«Пролетарий туп жестоко — дуб дремучий в блузной сини! Он в искусстве смыслит столько ж, сколько свиньи
Неоконченное I Любит? не любит? Я руки ломаю и пальцы разбрасываю разломавши так рвут загадав и пускают
В авто, Последний франк разменяв. — В котором часу на Марсель?— Париж Бежит, Провожая меня, Во всей Невозможной красе.
Я сразу смазал карту будня, плеснувши краску из стакана; я показал на блюде студня косые скулы океана.
Ешь ананасы, рябчиков жуй, день твой последний приходит, буржуй.
Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви Простите меня, товарищ Костров, с присущей душевной
Вы ушли, как говорится, в мир иной. Пустота… Летите, в звезды врезываясь. Ни тебе аванса, ни пивной.
Необычайное приключение, бывшее с Владимиром Маяковский летом на даче (Пушкино. Акулова гора, дача Румянцева, 27
Плыли по небу тучки. Тучек — четыре штучки: от первой до третьей — люди; четвертая была верблюдик.
Обыкновенно так Любовь любому рожденному дадена,— но между служб, доходов и прочего со дня на день очерствевает
Вам, проживающим за оргией оргию, имеющим ванную и теплый клозет! Как вам не стыдно о представленных
Я недаром вздрогнул. Не загробный вздор. В порт, горящий, как расплавленное лето, разворачивался и входил
Сын отцу твердил раз триста, за покупкою гоня: — Я расту кавалеристом. Подавай, отец, коня!
Александр Сергеевич, разрешите представиться. Маяковский. Дайте руку Вот грудная клетка. Слушайте, уже
Зеленые листики — и нет зимы. Идем раздольем чистеньким — и я, и ты, и мы. Весна сушить развесила свое
В поцелуе рук ли, губ ли, в дрожи тела близких мне красный цвет моих республик тоже должен пламенеть.
Вступление Вашу мысль, мечтающую на размягченном мозгу, как выжиревший лакей на засаленной кушетке, буду
Влас Прогулкин — милый мальчик, спать ложился, взяв журнальчик. Всё в журнале интересно. — Дочитаю весь
Из поэмы «Люблю» Маяковского Один не смогу — не снесу рояля /тем более — несгораемый шкаф/, А если не
Чуть ночь превратится в рассвет, вижу каждый день я: кто в глав, кто в ком, кто в полит, кто в просвет
Разрезая носом воды, ходят в море пароходы. Дуют ветры яростные, гонят лодки парусные, Вечером, а также
«Потомкам» Уважаемые товарищи потомки! Роясь в сегодняшнем окаменевшем дерьме, наших дней изучая потемки
Жил был на свете кадет. В красную шапочку кадет был одет. Кроме этой шапочки, доставшейся кадету, ни
Жили были Сима с Петей. Сима с Петей были дети. Пете 5, а Симе 7 — и 12 вместе всем.. 1 Петин папа был
Крошка сын к отцу пришел, и спросила кроха: — Что такое хорошо и что такое плохо?- У меня секретов нет,-
За всех вас, которые нравились или нравятся, хранимых иконами у души в пещере, как чашу вина в застольной
Уже второй. Должно быть, ты легла. В ночи Млечпуть серебряной Окою. Я не спешу, и молниями телеграмм
Пришла — деловито, за рыком, за ростом, взглянув, разглядела просто мальчика. Взяла, отобрала сердце
Через час отсюда в чистый переулок вытечет по человеку ваш обрюзгший жир, а я вам открыл столько стихов
Били копыта, Пели будто: — Гриб. Грабь. Гроб. Груб.- Ветром опита, льдом обута улица скользила.
Как говорят — «инцидент исперчен», любовная лодка разбилась о быт. Я с жизнью в расчёте и не к чему перечень
У меня растут года, будет и семнадцать. Где работать мне тогда, чем заниматься? Нужные работники — столяры
Про что — про это? В этой теме, и личной и мелкой, перепетой не раз и не пять, я кружил поэтической белкой
О скуке на этом свете Гоголь говаривал много. Много он понимает — этот самый ваш Гоголь! В СССР от веселости
Много чудес в Москве имеется: и голос без человека, и без лошади воз. Сын мой, побыв в красноармейцах
Этот сорт народа — тих и бесформен, словно студень,- очень многие из них в наши дни выходят в люди.
По морям, играя, носится с миноносцем миноносица. Льнет, как будто к меду осочка, к миноносцу миноносочка.
По этой дороге, спеша во дворец, бесчисленные Людовики трясли в шелках золочёных каретц телес десятипудовики.
Граждане, у меня огромная радость. Разулыбьте сочувственные лица. Мне обязательно поделиться надо, стихами
Вы любите розы? а я на них срал! стране нужны паровозы, нам нужен металл! товарищ! не охай, не ахай!
Ты — я думал — райский сад. Ложь подпивших бардов. Нет — живьем я вижу склад «ЛЕОПОЛЬДО ПАРДО».
Готовь, рабочий молодой, себя к военной встрече. И на воде и под водой — зажми буржуя крепче.
С интеллигентским обличием редьки жили в России теоретики. Сидя под крылышком папы да мамы, черепа нагружали томами.