Стихи Брюсова Валерия
Ру-ру, ру-ру, трах, рк-ру-ру… По вечерам, как поутру, Трамвай гремит, дзинь-дзинь звонит… И стук колес
На заре вечерней, в трауре, Ты куда спешишь, девица? Соловей свистит на яворе, Месяц в озеро глядится.
Волны волос упадали, Щечки пылали огнем. С отзвуком нежной печали Речи любовью звучали, Нега сквозила во всем.
Женский голос — он прозрачен, Как дрожащее стекло, И, предчувствием охвачен, Я молчу, склонив весло.
Голос «Ты — мой, моей рукой отмечен, И я, уверенная, жду. Играй, безумен и беспечен, От счастья смейся
Палочка-выручалочка, Вечерняя игра! Небо тени свесило, Расшумимся весело, Бегать нам пора! Раз, два
Юноша бледный со взором горящим, Ныне даю я тебе три завета: Первый прими: не живи настоящим, Только
Серебро, огни и блестки,- Целый мир из серебра! В жемчугах горят березки, Черно-голые вчера.
Мы забавляемся Нашей судьбой, Тихо качаемся В люльке с тобой. Фея-кудесница Песню поет, К месяцу — лестница
Есть одно, о чем плачу я горько: Это прошлые дни, Это дни восхитительных оргий И безумной любви.
Тень несозданных созданий Колыхается во сне, Словно лопасти латаний На эмалевой стене. Фиолетовые руки
Мы встретились с нею случайно, И робко мечтал я об ней, Но долго заветная тайна Таилась в печали моей.
Завтра, когда мое тело найдут, Плач и рыданья поднимутся тут. Станут жалеть о судьбе дарований, Смерть
Над простором позлащенным Пестрых нив и дальних рощ Шумом робким и смущенным Застучал весенний дождь.
Звезды закрыли ресницы, Ночь завернулась в туман; Тянутся грез вереницы, В сердце любовь и обман.
В ее глаза зеленые Взглянул я в первый раз, В ее глаза зеленые, Когда наш свет погас. Два спутника случайные
Я много лгал и лицемерил, И много сотворил я зла, Но мне за то, что много верил, Мои отпустятся дела.
Поезд врывается в древние скалы, — Слева и справа гранит. Вот на тропе пешеход запоздалый Стал, прислонился, глядит.
Островки, заливы, косы, Отмель, смятая водой; Волны выгнуты и косы, На песке рисунок рунный Чертят пенистой грядой.
Душно, тесно, в окна валит Дымный жар, горячий дым, Весь вагон дыханьем залит Жарким, потным и живым.
Я — мумия, мертвая мумия. Покровами плотными сдавленный, Столетья я сплю бестревожно, Не мучим ни злом
Вам, удаленным и чуждым, но близким и милым. Вам эти строфы, любимцы отринутых дней! В зеркало месяц
Я сознаю, что постепенно Душа истаивает. Мгла Ложится в ней. Но, неизменно, Мечта свободная — светла!
…Я вернулся на яркую землю, Меж людей, как в тумане, брожу, И шумящему говору внемлю, И в горящие взоры гляжу.
Я — жрец Изиды Светлокудрой; Я был воспитан в храме Фта, И дал народ мне имя «Мудрый» За то, что жизнь
Пока есть небо, будь доволен! Пока есть море, счастлив будь! Пока простор полей раздолен, Мир славить
Три женщины — белая, черная, алая — Стоят в моей жизни. Зачем и когда Вы вторглись в мечту мою?
Белый день, прозрачно белый, Золотой, как кружева… Сосен пламенное тело, Зноем пьяная трава.
Я на дудочке играю,- Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля, Я на дудочке играю, Чьи-то души веселя. Я иду вдоль тихой
О, сколько раз, блаженно и безгласно, В полночной мгле, свою мечту храня, Ты думала, что обнимаешь страстно — Меня!
Ломая кольцо блокады, Бросая обломки ввысь, Все вперёд, за грань, за преграды Алым всадником — мчись!
Знаю я сладких четыре отрады. Первая — радость в сознании жить. Птицы, и тучи, и призраки — рады, Рады
Гаснут розовые краски В бледном отблеске луны; Замерзают в льдинах сказки О страданиях весны;
Есть месяцы, отмеченные Роком В календаре столетий. Кто сотрет На мировых скрижалях иды марта, Когда
Две свечи горят бесстыдно, Озаряя глубь стекла, И тебе самой завидно, Как ты в зеркале бела!
A caza iban a caza. Los cazadores del Rey…[1] Веселой тешились охотой Король и рыцари его; Веселой тешились
Весь ослепительный, весь белый, В рубцах задумчивых морщин, Ты взнес над плоскостью равнин Свой облик
Горит свод неба, ярко-синий; Штиль по морю провел черты; Как тушь, чернеют кроны пиний; Дыша в лицо
Белый цвет магнолий Смотрит, как глаза. Страшно жить на воле: Чуется гроза. Волны, словно стекла, Отражают блеск.
Большой дорогой, шоссе открытым, Широкой шиной вздымая пыль, Легко несется автомобиль. Смеемся рощам
Стыдливо стучатся о пристань валы Каспийского моря, Подкрашенной пеной — и выступ скалы, И плиты узоря
Я стою на опушке леса; Луна прогнала облака. Надо мной — голубая завеса, Внизу — как лента, река.
В моей стране — покой осенний, Дни отлетевших журавлей, И, словно строгий счет мгновений, Проходят облака над ней.
Ночь уснула, дождем убаюкана, Спит старуха, младенца крепче, Теперь не расслышит ни звука она, Что любовник-месяц
В этой храмине тесной, Под расписанным сводом, Сумрак тайны небесной Озарен пред народом. В свете тихом
Над омраченным Петроградом Дышал ноябрь осенним хладом. Дождь мелкий моросил. Туман Все облекал в плащ
Ветер печальный, Многострадальный, С лаской прощальной Ветви клоня, Свеял хрустальный Дождь на меня.
Я тебе посвятил умиленные песни, Вечерний час! Эта тихая радость воскресни, воскресни Еще хоть раз!
Все это было сон мгновенный, Я вновь на свете одинок, Я вновь томлюсь, как в узах пленный. Мне снился
(Метаграмма) Что нам весной или за ней дано? Одна мечта: знай сон и лей вино!