Стихи Брюсова Валерия
Ру-ру, ру-ру, трах, рк-ру-ру… По вечерам, как поутру, Трамвай гремит, дзинь-дзинь звонит… И стук колес
На заре вечерней, в трауре, Ты куда спешишь, девица? Соловей свистит на яворе, Месяц в озеро глядится.
Волны волос упадали, Щечки пылали огнем. С отзвуком нежной печали Речи любовью звучали, Нега сквозила во всем.
Женский голос — он прозрачен, Как дрожащее стекло, И, предчувствием охвачен, Я молчу, склонив весло.
Голос «Ты — мой, моей рукой отмечен, И я, уверенная, жду. Играй, безумен и беспечен, От счастья смейся
Над простором позлащенным Пестрых нив и дальних рощ Шумом робким и смущенным Застучал весенний дождь.
Звезды закрыли ресницы, Ночь завернулась в туман; Тянутся грез вереницы, В сердце любовь и обман.
Палочка-выручалочка, Вечерняя игра! Небо тени свесило, Расшумимся весело, Бегать нам пора! Раз, два
Юноша бледный со взором горящим, Ныне даю я тебе три завета: Первый прими: не живи настоящим, Только
Серебро, огни и блестки,- Целый мир из серебра! В жемчугах горят березки, Черно-голые вчера.
Мы забавляемся Нашей судьбой, Тихо качаемся В люльке с тобой. Фея-кудесница Песню поет, К месяцу — лестница
Есть одно, о чем плачу я горько: Это прошлые дни, Это дни восхитительных оргий И безумной любви.
Тень несозданных созданий Колыхается во сне, Словно лопасти латаний На эмалевой стене. Фиолетовые руки
Мы встретились с нею случайно, И робко мечтал я об ней, Но долго заветная тайна Таилась в печали моей.
Завтра, когда мое тело найдут, Плач и рыданья поднимутся тут. Станут жалеть о судьбе дарований, Смерть
В ее глаза зеленые Взглянул я в первый раз, В ее глаза зеленые, Когда наш свет погас. Два спутника случайные
Я много лгал и лицемерил, И много сотворил я зла, Но мне за то, что много верил, Мои отпустятся дела.
Поезд врывается в древние скалы, — Слева и справа гранит. Вот на тропе пешеход запоздалый Стал, прислонился, глядит.
Островки, заливы, косы, Отмель, смятая водой; Волны выгнуты и косы, На песке рисунок рунный Чертят пенистой грядой.
Душно, тесно, в окна валит Дымный жар, горячий дым, Весь вагон дыханьем залит Жарким, потным и живым.
Поблек предзакатный румянец. На нитях серебряно-тонких Жемчужные звезды повисли, Внизу — ожерелье огней
Прокаженный молился. Дорога Извивалась по сдвинутым скалам; Недалеко чернела берлога; Были тучи стремительны;
Пусть вечно милы посевы, скаты, Кудрявость рощи, кресты церквей, Что в яркой сини живут, сверкая, — И
Темнеет. Тонкая луна Стоит на небе сиротливо, Сквозь раму дачного окна К нам веет ранняя весна, А по
Все улицы полны народом, Бегут и торговцы и воины… Лишь там, где дворец, перед входом Прибои толпы успокоены.
С тех пор как я долго в немом ожидании, В тихом веселии, Качался над пропастью смерти, — Мне стали мучительны
Сегодня мертвые цветы Из пышной вазы вынимая, Я увидал на них мечты, Твои мечты, о дорогая!
Сладко скользить по окраинам бездны, Сладко скользить нам вдвоем. Что ж нам приманчивей: купол ли звездный
Я помню этот мир, утраченный мной с детства, Как сон непонятый и прерванный, как бред… Я берегу его —
Ребёнком я, не зная страху, Хоть вечер был и шла метель, Блуждал в лесу, и встретил пряху, И полюбил
Опять я — бродяга бездомный, И груди так вольно дышать. Куда ты, мой дух неуемный, К каким изумленьям опять?
Мне все равно, друзья ль вы мне, враги ли, И вам я мил иль ненавистен вам, Но знаю,- вы томились и любили
Где вы, грядущие гунны, Что тучей нависли над миром! Слышу ваш топот чугунный По еще не открытым Памирам.
О, закрой свои бледные ноги.
За тонкой стеной замирала рояль, Шумели слышней и слышней разговоры,— Ко мне ты вошла, хороша, как печаль
Снова ночь и небо, и надменно Красный Марс блистает надо мной. Раб земли, окованный и пленный, Что томиться
Я желал бы рекой извиваться По широким и сочным лугам, В камышах незаметно теряться, Улыбаться небесным огням.
Под зноем дня в пыли заботы На придорожьях суеты, В бессильи тягостной дремоты, Висят священные цветы.
Я только рыцарь и поэт, Потомок северного скальда. А муж твой носит томик Уайльда, Шотландский плед
Своей улыбкой, странно-длительной, Глубокой тенью черных глаз Он часто, юноша пленительный, Обворожает
Я лежал в аромате азалий, Я дремал в музыкальной тиши, И скользнуло дыханье печали, Дуновенье прекрасной души.
Месяца свет электрический В море дрожит, извивается; Силе подвластно магической, Море кипит и вздымается.
Где океан, век за веком стучась о граниты, Тайны свои разглашает в задумчивом гуле, Высится остров, давно
Ища забав, быть может, сатана Является порой у нас в столице: Одет изысканно, цветок в петлице, Рубин
Нас не призвал посланник божий В свой час, как братьев, от сетей, И долго были непохожи Изгибы наших
Что моя жизнь? лишь тоска да забота! С утра до вечера — та же работа! Голод и холод меня стерегут.
Безумец! думал плыть ты по Спокойной влаге, в сладкой дреме, Но, как герой Эдгара По, Закручен в бешеном
Давно, когда модно дышали пачули, И лица солидно склонялись в лансье, Ты ветер широт небывалых почуял
Многое можно прощать, Многое, но ведь не все же! Мы пред врагом отступать Будем постыдно… О, боже!
1 Алую розу люби, цветок Эрицине любезный: Он — на святых алтарях, в косах он радостных дев.