Стихи Ахматовой Анны
Посвящение Перед этим горем гнутся горы, Не течет великая река, Но крепки тюремные затворы, А за ними
Мы знаем, что ныне лежит на весах И что совершается ныне. Час мужества пробил на наших часах, И мужество
Я слышу иволги всегда печальный голос И лета пышного приветствую ущерб, А к колосу прижатый тесно колос
Мне голос был. Он звал утешно, Он говорил: «Иди сюда, Оставь свой край глухой и грешный, Оставь Россию навсегда.
Сердце бьется ровно, мерно. Что мне долгие года! Ведь под аркой на Галерной Наши тени навсегда.
Мне ни к чему одические рати И прелесть элегических затей. По мне, в стихах все быть должно некстати
Сжала руки под тёмной вуалью… «Отчего ты сегодня бледна?» — Оттого, что я терпкой печалью Напоила его допьяна.
Славно начато славное дело В грозном грохоте, в снежной пыли, Где томится пречистое тело Оскверненной
Птицы смерти в зените стоят. Кто идет выручать Ленинград? Не шумите вокруг — он дышит, Он живой еще
Не с теми я, кто бросил землю На растерзание врагам. Их грубой лести я не внемлю, Им песен я своих не дам.
Калитку в милый сад, Где клен, и дуб, и ясень, Гуляя наугад, Уж распахнула осень. Там шпат прекрасный
Перед весной бывают дни такие: Под плотным снегом отдыхает луг, Шумят деревья весело-сухие, И теплый
Я научилась просто, мудро жить, Смотреть на небо и молиться Богу, И долго перед вечером бродить, Чтоб
И та, что сегодня прощается с милым,- Пусть боль свою в силу она переплавит. Мы детям клянемся, клянемся
О, жизнь без завтрашнего дня! Ловлю измену в каждом слове, И убывающей любови Звезда восходит для меня.
Сзади Нарвские были ворота, Впереди была только смерть… Так советская шла пехота Прямо в желтые жерла «Берт».
Я не любви твоей прошу. Она теперь в надежном месте. Поверь, что я твоей невесте Ревнивых писем не пишу.
Чистый ветер ели колышет, Чистый снег заметает поля. Больше вражьего шага не слышит, Отдыхает моя земля.
Слава тебе, безысходная боль! Умер вчера сероглазый король. Вечер осенний был душен и ал, Муж мой, вернувшись
Двадцать первое. Ночь. Понедельник. Очертанья столицы во мгле. Сочинил же какой-то бездельник, Что бывает
И в День Победы, нежный и туманный, Когда заря, как зарево, красна, Вдовою у могилы безымянной Хлопочет
А ты думал — я тоже такая, Что можно забыть меня, И что брошусь, моля и рыдая, Под копыта гнедого коня.
Наталии Рыковой Всё расхищено, предано, продано, Черной смерти мелькало крыло, Все голодной тоскою изглодано
Как вплелась в мои темные косы Серебристая нежная прядь — Только ты, соловей безголосый, Эту муку сумеешь понять.
И мнится — голос человека Здесь никогда не прозвучит, Лишь ветер каменного века В ворота черные стучит.
М. И. Цветаевой Белорученька моя, чернокнижница… Невидимка, двойник, пересмешник, Что ты прячешься в
Окопы, окопы — Заблудишься тут! От старой Европы Остался лоскут, Где в облаке дыма Горят города… И вот
А ты теперь тяжелый и унылый, Отрекшийся от славы и мечты, Но для меня непоправимо милый, И чем темней
Ты всегда таинственный и новый, Я тебе послушней с каждым днем, Но любовь твоя, о друг суровый, Испытание
Cardan solaire* на Меньшиковом доме. Подняв волну, проходит пароход. О, есть ли что на свете мне знакомей
Один идет прямым путем, Другой идет по кругу И ждет возврата в отчий дом, Ждет прежнюю подругу.
В садах впервые загорелись маки, И лету рад и вольно дышит город Приморским ветром, свежим и соленым.
Александру Блоку Я пришла к поэту в гости. Ровно полдень. Воскресенье. Тихо в комнате просторной, А за
Все ушли и никто не вернулся. Не на листопадном асфальте Будешь ты долго ждать. Мы с тобой в Адажио Вивальди
Вечерний и наклонный Передо мною путь. Вчера еще, влюбленный, Молил: «Не позабудь». А нынче только ветры
Мне с тобою пьяным весело — Смысла нет в твоих рассказах. Осень ранняя развесила Флаги желтые на вязах.
Отрывок И требовала, чтоб кусты Участвовали в бреде, Всех я любила, кто не ты И кто ко мне не едет… Я
М. Лозинскому Они летят, они еще в дороге, Слова освобожденья и любви, А я уже в предпесенной тревоге
А в книгах я последнюю страницу Всегда любила больше всех других, — Когда уже совсем неинтересны Герой
Вновь подарен мне дремотой Наш последний звездный рай — Город чистых водометов, Золотой Бахчисарай.
Il mio bel San Giovanni Dante [1] Он и после смерти не вернулся В старую Флоренцию свою. Этот, уходя
Знаю, знаю – снова лыжи Сухо заскрипят. В синем небе месяц рыжий, Луг так сладостно покат. Во дворце
Как у облака на краю, Вспоминаю я речь твою, А тебе от речи моей Стали ночи светлее дней. Так, отторгнутые
От Царскосельских лип… Пушкин Казалось мне, что песня спета Средь этих опустелых зал. О, кто бы мне тогда
О, знала ль я, когда в одежде белой Входила Муза в тесный мой приют, Что к лире, навсегда окаменелой
Постучись кулачком – я открою. Я тебе открывала всегда. Я теперь за высокой горою, За пустыней, за ветром
Протертый коврик под иконой, В прохладной комнате темно, И густо плющ темно-зеленый Завил широкое окно.
Тебе покорной? Ты сошел с ума! Покорна я одной Господней воле. Я не хочу ни трепета, ни боли, Мне муж
А в переулке забор дощатый… Н.Г. Настоящую оду Нашептало… Постой, Царскосельскую одурь Прячу в ящик пустой
Привольем пахнет дикий мёд, Пыль — солнечным лучом, Фиалкою — девичий рот, А золото — ничем.