Стихи Ахматовой Анны
Посвящение Перед этим горем гнутся горы, Не течет великая река, Но крепки тюремные затворы, А за ними
Мы знаем, что ныне лежит на весах И что совершается ныне. Час мужества пробил на наших часах, И мужество
Я слышу иволги всегда печальный голос И лета пышного приветствую ущерб, А к колосу прижатый тесно колос
Мне голос был. Он звал утешно, Он говорил: «Иди сюда, Оставь свой край глухой и грешный, Оставь Россию навсегда.
Сжала руки под тёмной вуалью… «Отчего ты сегодня бледна?» — Оттого, что я терпкой печалью Напоила его допьяна.
Я научилась просто, мудро жить, Смотреть на небо и молиться Богу, И долго перед вечером бродить, Чтоб
Славно начато славное дело В грозном грохоте, в снежной пыли, Где томится пречистое тело Оскверненной
И та, что сегодня прощается с милым,- Пусть боль свою в силу она переплавит. Мы детям клянемся, клянемся
О, жизнь без завтрашнего дня! Ловлю измену в каждом слове, И убывающей любови Звезда восходит для меня.
Сзади Нарвские были ворота, Впереди была только смерть… Так советская шла пехота Прямо в желтые жерла «Берт».
Я не любви твоей прошу. Она теперь в надежном месте. Поверь, что я твоей невесте Ревнивых писем не пишу.
Чистый ветер ели колышет, Чистый снег заметает поля. Больше вражьего шага не слышит, Отдыхает моя земля.
Слава тебе, безысходная боль! Умер вчера сероглазый король. Вечер осенний был душен и ал, Муж мой, вернувшись
Сердце бьется ровно, мерно. Что мне долгие года! Ведь под аркой на Галерной Наши тени навсегда.
Мне ни к чему одические рати И прелесть элегических затей. По мне, в стихах все быть должно некстати
Двадцать первое. Ночь. Понедельник. Очертанья столицы во мгле. Сочинил же какой-то бездельник, Что бывает
Птицы смерти в зените стоят. Кто идет выручать Ленинград? Не шумите вокруг — он дышит, Он живой еще
Не с теми я, кто бросил землю На растерзание врагам. Их грубой лести я не внемлю, Им песен я своих не дам.
И в День Победы, нежный и туманный, Когда заря, как зарево, красна, Вдовою у могилы безымянной Хлопочет
А ты думал — я тоже такая, Что можно забыть меня, И что брошусь, моля и рыдая, Под копыта гнедого коня.
Калитку в милый сад, Где клен, и дуб, и ясень, Гуляя наугад, Уж распахнула осень. Там шпат прекрасный
Наталии Рыковой Всё расхищено, предано, продано, Черной смерти мелькало крыло, Все голодной тоскою изглодано
Перед весной бывают дни такие: Под плотным снегом отдыхает луг, Шумят деревья весело-сухие, И теплый
Как вплелась в мои темные косы Серебристая нежная прядь — Только ты, соловей безголосый, Эту муку сумеешь понять.
И мнится — голос человека Здесь никогда не прозвучит, Лишь ветер каменного века В ворота черные стучит.
Был он ревнивым, тревожным и нежным, Как божье солнце, меня любил, А чтобы она не запела о прежнем, Он
Я тебя в твоей не знала славе, Помню только бурный твой расцвет, Но, быть может, я сегодня вправе Вспомнить
Меня покинул в новолунье Мой друг любимый. Ну так что ж! Шутил: «Канатная плясунья! Как ты до мая доживешь?
Муза ушла по дороге, Осенней, узкой, крутой, И были смуглые ноги Обрызганы крупной росой. Я долго её
Ты мог бы мне снится и реже, Ведь часто встречаемся мы, Но грустен, взволнован и нежен Ты только в святилище тьмы.
Я спросила у кукушки, Сколько лет я проживу… Сосен дрогнули верхушки. Желтый луч упал в траву.
Чернеет дорога приморского сада, Желты и свежи фонари. Я очень спокойная. Только не надо Со мною о нем говорить.
Вечерние часы перед столом. Непоправимо белая страница. Мимоза пахнет Ниццей и теплом. В луче луны летит
В лесу голосуют деревья. Н.З. И вот, наперекор тому, Что смерть глядит в глаза, — Опять, по слову твоему
Не недели, не месяцы – годы Расставались. И вот наконец Холодок настоящей свободы И седой над висками венец.
O quae beatam, Diva, tenes Syprum et Memphin… Hor. * Красотка очень молода, Но не из нашего столетья
То ли я с тобой осталась, То ли ты ушел со мной, Но оно не состоялось, Разлученье, ангел мой!
М. И. Цветаевой Белорученька моя, чернокнижница… Невидимка, двойник, пересмешник, Что ты прячешься в
А ты теперь тяжелый и унылый, Отрекшийся от славы и мечты, Но для меня непоправимо милый, И чем темней
Cardan solaire* на Меньшиковом доме. Подняв волну, проходит пароход. О, есть ли что на свете мне знакомей
В садах впервые загорелись маки, И лету рад и вольно дышит город Приморским ветром, свежим и соленым.
Все ушли и никто не вернулся. Не на листопадном асфальте Будешь ты долго ждать. Мы с тобой в Адажио Вивальди
Вечерний и наклонный Передо мною путь. Вчера еще, влюбленный, Молил: «Не позабудь». А нынче только ветры
Отрывок И требовала, чтоб кусты Участвовали в бреде, Всех я любила, кто не ты И кто ко мне не едет… Я
А в книгах я последнюю страницу Всегда любила больше всех других, — Когда уже совсем неинтересны Герой
Il mio bel San Giovanni Dante [1] Он и после смерти не вернулся В старую Флоренцию свою. Этот, уходя
Как у облака на краю, Вспоминаю я речь твою, А тебе от речи моей Стали ночи светлее дней. Так, отторгнутые
О, знала ль я, когда в одежде белой Входила Муза в тесный мой приют, Что к лире, навсегда окаменелой
Протертый коврик под иконой, В прохладной комнате темно, И густо плющ темно-зеленый Завил широкое окно.
А в переулке забор дощатый… Н.Г. Настоящую оду Нашептало… Постой, Царскосельскую одурь Прячу в ящик пустой