Стихи Фета Афанасия

Еще светло перед окном, В разрывы облак солнце блещет, И воробей своим крылом, В песке купаяся, трепещет.

Я пришел к тебе с приветом, Рассказать, что солнце встало, Что оно горячим светом По листам затрепетало;

Снова слышу голос твой, Слышу и бледнею; Расставался, как с душой, С красотой твоею! Если б муку эту

Я знаю, гордая, ты любишь самовластье; Тебя в ревнивом сне томит чужое счастье; Свободы смелый лик и

Опять незримые усилья, Опять невидимые крылья Приносят северу тепло; Всё ярче, ярче дни за днями, Уж

Как здесь свежо под липою густою — Полдневный зной сюда не проникал, И тысячи висящих надо мною Качаются

Была пора, и лед потока Лежал под снежной пеленой, Недосягаемо для ока Таился речки бег живой.

Только в мире и есть, что тенистый Дремлющих кленов шатер. Только в мире и есть, что лучистый Детски

Как дышит грудь свежо и емко — Слова не выразят ничьи! Как по оврагам в полдень громко На пену прядают ручьи!

Ave Maria — лампада тиха, В сердце готовы четыре стиха: Чистая дева, скорбящего мать, Душу проникла твоя

Ах, опять всё те же глазки, Что так нежно улыбались, И опять всё те же губки, Что так сладко целовались!

В небесах летают тучи, На листах сверкают слезы; До росы шипки грустили, А теперь смеются розы.

Мечтанье было то иль сон? Мне слышался вечерний звон; А над рекою, под холмом, Стоял забытый сельский

На горе стоит избушка, Где живет старик седой; Там сосна шумит ветвями, Светит месяц золотой.

Вблизи семи холмов, где так невыразимо Воздушен на заре вечерний очерк Рима И светел Апеннин белеющий

Если ты меня разлюбишь, Не могу я разлюбить; Хоть другого ты полюбишь, Буду всё тебя любить;

Прости меня, почтенный лик Здесь дней минувших властелина, Что медной головой поник, Взирая на меня с камина.

Когда мечтательно я предан тишине И вижу кроткую царицу ясной ночи, Когда созвездия заблещут в вышине

Кому венец: богине ль красоты Иль в зеркале ее изображенью? Поэт смущен, когда дивишься ты Богатому его

Нет, я не изменил. До старости глубокой Я тот же преданный, я раб твоей любви, И старый яд цепей, отрадный

Я вмиг рассеял бы, кажись, Хлопушкой рифм сомненья ваши, Когда б стихи и мне дались Легко, как вашему папаше.

Не говори, мой друг: «Она меня забудет, Изменчив времени всемощного полет; Измученной души напрасный

О милая дева, к чему нам, к чему говорить? Зачем, при желании чувством с тобой поделиться, Не в силах

Милый Петя! Вот и мы! Питер вроде мне чумы. День-деньской я там зевал, И Покровку вспоминал.

«Полно смеяться! что это с вами? Точно базар! Как загудело! словно пчелами Полон анбар». «Чу!

Прощай, Тереза! Печальные тучи, Что томным покровом луну облекли, Еще помешают улыбке летучей, Когда

С солнцем склоняясь за темную землю, Взором весь пройденный путь я объемлю: Вижу, бесследно пустынная

Сосна так темна, хоть и месяц Глядит между длинных ветвей. То клонит ко сну, то очнешься, То мельница

Томительно-призывно и напрасно Твой чистый луч передо мной горел; Немой восторг будил он самовластно

Вспорхнул твой ветреник, уж нет его с тобою! Уже, склонясь к тебе, дрожащею рукою Он шейку белую твою

Эй, шутка-молодость! Как новый, ранний снег Всегда и чист и свеж! Царица тайных нег, Луна зеркальная

Учись у них — у дуба, у берёзы. Кругом зима. Жестокая пора! Напрасные на них застыли слезы, И треснула

Тихо ночью на степи; Небо ей сказало: спи! И курганы спят; Звезды ж крупные в лучах Говорят на небесах

На стоге сена ночью южной Лицом ко тверди я лежал, И хор светил, живой и дружный, Кругом раскинувшись, дрожал.

Нет, не жди ты песни страстной, Эти звуки — бред неясный, Томный звон струны; Но, полны тоскливой муки

Выйдем с тобой побродить В лунном сиянии! Долго ли душу томить В темном молчании! Пруд как блестящая

Кот поет, глаза прищуря, Мальчик дремлет на ковре, На дворе играет буря, Ветер свищет на дворе.

Сновиденье, Пробужденье, Тает мгла. Как весною, Надо мною Высь светла. Неизбежно, Страстно, нежно Уповать

Будь, Феокрит, о прелестнейший, мной упомянут с хвалою. Нежен ты прежде всего, но и торжествен вполне.

Пусть не забудутся и пусть Те дни в лицо глядят нам сами, Когда Катулл мне наизусть Твоими говорил устами. Прости!

Возвестил народу Уж с горы Афонской Бэда-проповедник, Что, быть может, к году У мадам Полонской Явится

Тобой привычный восхищаться, Я втайне верить был готов, Что можно лире приближаться К твоей красе красою строф.

Вот снова ночь с своей тоской бессонной Дрожит при блеске дня. С улыбкою мой демон искушенный Взирает на меня.

Заревая вьюга Всё позамела, А ревнивый месяц Смотрит вдоль села. Подойти к окошку — Долго ль до беды?

Свободного стиха прославленный творец, Услышана твоя молитва, друг народа: По манию царя взошла заря

Кенкеты, и мрамор, и бронза, И глазки и щечки в огне… Такие счастливые лица, Что весело с ними и мне.

Кто писал стихи иль прозу? Кто дарит вот эту розу? То ж выходит, да не то! В этом весь вопрос опасный

Митя крошка, Понемножку Поджидай, Да с Покровки К Воробьевке Подъезжай. Не упрямый, Сядешь с мамой Ты

На кресле отвалясь, гляжу на потолок, Где, на задор воображенью, Над лампой тихою подвешенный кружок

Друг, о чем ты всё тоскуешь? Нет улыбки на устах, Черны кудри в беспорядке, Очи черные в слезах.