Стихи Тушновой Вероники
Я давно спросить тебя хотела: разве ты совсем уже забыл, как любил мои глаза и тело, сердце и слова мои
Улыбаюсь, а сердце плачет в одинокие вечера. Я люблю тебя. Это значит — я желаю тебе добра.
А знаешь, всё ещё будет! Южный ветер еще подует, и весну еще наколдует, и память перелистает, и встретиться
Люблю? Не знаю может быть и нет, Любовь имеет множество примет, А я одно сказать тебе могу Повсюду ты
Быть хорошим другом обещался, звезды мне дарил и города. И уехал, и не попрощался. И не возвратится никогда.
Загляденье была соседка Кареглазая, с нежной кожей. Оборачивались нередко и глядели ей в след прохожие.
Сто часов счастья… Разве этого мало? Я его, как песок золотой, намывала, собирала любовно, неутомимо
Мне говорят: нету такой любви. Мне говорят: как все, так и ты живи! Больно многого хочешь, нету людей таких.
Я одна тебя любить умею, да на это права не имею, будто на любовь бывает право, будто может правдой стать неправда.
Не отрекаются любя. Ведь жизнь кончается не завтра. Я перестану ждать тебя, а ты придешь совсем внезапно.
Знаешь ли ты, что такое горе, когда тугою петлей на горле? Когда на сердце глыбою в тонну, когда нельзя
С любым из нас случалось и случится… Как это будет, знаю наперед: он другом назовется, постучится, в
Надо верными оставаться, до могилы любовь неся, надо вовремя расставаться, если верными быть нельзя.
Котенок был некрасив и худ, сумбурной пестрой раскраски. Но в нашем семействе обрел уют, избыток еды и ласки.
Я не помню тебя, извини! Я забыл твои губы и руки. Обрываются в памяти дни, Заостряясь на вечной разлуке.
Много нынче в памяти потухло, а живет безделица, пустяк: девочкой потерянная кукла на железных скрещенных путях.
Ты не горюй обо мне, не тужи,- тебе, а не мне доживать во лжи, мне-то никто не прикажет: — Молчи!
В холодном, неуютном зале в пустынном аэропорту слежу тяжелыми глазами, как снег танцует на ветру.
Есть признания,- их произносишь с трудом, для всего объясненья придумав заранее… Но большое и честное
Ничего уже не объяснить, Что случилось- мы не знаем сами… И ещё пытаемся любить За зиму остывшими сердцами.
«Я поняла — Ты не хотел мне зла, ты даже был предельно честен где-то, ты просто оказался из числа людей
Просторный лес листвой перемело, на наших лицах — отсвет бледной бронзы. Струит костёр стеклянное тепло
А может быть, останусь жить? Как знать, как знать? И буду с радостью дружить? Как знать, как знать?
Еду я дорогой длинной… Незнакомые места. За плечами сумрак дымный замыкает ворота. Ельник сгорбленный
Степь, растрескавшаяся от жара, не успевшая расцвести… Снова станция Баладжары, перепутанные пути.
О, эти февральские вьюги, белёсый мятущийся мрак, стенанья и свист по округе, и — по пояс в снег, что
Пришла ко мне девочка с заплаканными глазами, с надеждой коснулась моей руки: -Ведь вы же когда-то любили
Как счастье внезапное — оттепель эта. Весны дуновеньем земля обогрета. Еще не начало весны, а предвестье
Ну, пожалуйста, пожалуйста, в самолет меня возьми, на усталость мне пожалуйся, на плече моем усни.
Пускай лучше ты не впустишь меня, чем я не открою двери. Пускай лучше ты обманешь меня, чем я тебе не поверю.
Человек живет совсем немного — несколько десятков лет и зим, каждый шаг отмеривая строго сердцем человеческим своим.
Память сердца! Память сердца! Без дороги бродишь ты,- луч, блуждающий в тумане, в океане темноты.
Все приняло в оправе круглой Нелицемерное стекло: Ресницы, слепленные вьюгой, Волос намокшее крыло, Прозрачное
Бои ушли. Завесой плотной плывут туманы вслед врагам, и снега чистые полотна расстелены по берегам.
Не ведется в доме разговоров про давно минувшие дела, желтый снимок — пароход «Суворов» выцветает в ящике стола.
Приглушает птичий гам тишина еловая, проплывает по снегам тень моя лиловая. На снегах и в облаках синева
Туч взъерошенные перья. Плотный воздух сыр и сер. Снег, истыканный капелью, по обочинам осел.
Жизнь твою читаю, перечитываю, все твои печали пересчитываю, все твои счастливые улыбки, все ошибки
Непреодолимый холод… Кажется, дохнешь- и пар! Ты глазами только молод, сердцем ты, наверно, стар.
И знаю всё, и ничего не знаю… И не пойму, чего же хочешь ты, с чужого сердца с болью отдирая налёгших
Вчерашний дождь последний лист багряный сорвал с деревьев, рощи оголя. Я вышла через заросли бурьяна
Беззащитно сердце человека, если без любви… Любовь-река. Ты швырнул в сердцах булыжник в реку, канул
Не о чем мне печалиться, откуда же слезы эти? Неужели сердце прощается со всем дорогим на свете — с этим
Река текла тяжелая, как масло, в ней зарево закатное не гасло, и я за блеском неба и воды не разглядела
Не о чем мне печалиться, откуда же слезы эти? Неужели сердце прощается со всем дорогим на свете — с этим
Тропа, петляя и пыля, сбегает в темный буерак. Там душно пахнет конопля, там комарьем набитый мрак.
Я не люблю себя такой, не нравлюсь я себе, не нравлюсь! Я потеряла свой покой, с обидою никак не справлюсь.
Там далёко, за холмами синими, за угрюмой северной рекой, ты зачем зовёшь меня по имени? Ты откуда взялся?
Дождик сеет, сеет, сеет, с полуночи моросит, словно занавес кисейный за окошками висит. А в лесу кричат
Ты яблоки привез на самолете из Самарканда лютою зимой, холодными, иззябшими в полете мы принесли их