Стихи Ахмадулиной Беллы

Не уделяй мне много времени, вопросов мне не задавай. Глазами добрыми и верными руки моей не задевай.

О, мой застенчивый герой, ты ловко избежал позора. Как долго я играла роль, не опираясь на партнера!

В тот месяц май, в тот месяц мой во мне была такая легкость, и, расстилаясь над землей, влекла меня погоды летность.

1 Со мной с утра не расставался Дождь. — О, отвяжись! — я говорила грубо. Он отступал, но преданно и

А напоследок я скажу: прощай, любить не обязуйся. С ума схожу. Иль восхожу к высокой степени безумства.

Дождь в лицо и ключицы, и над мачтами гром. Ты со мной приключился, словно шторм с кораблем.

Я думала, что ты мой враг, что ты беда моя тяжелая, а вышло так: ты просто враль, и вся игра твоя — дешевая.

Хочу я быть невестой, красивой, завитой, под белою навесной застенчивой фатой. Чтоб вздрагивали руки

По улице моей который год звучат шаги — мои друзья уходят. Друзей моих медлительный уход той темноте

Из глубины моих невзгод молюсь о милом человеке. Пусть будет счастлив в этот год, и в следующий, и вовеки.

За листом твоим, листом дорогим, не угнаться — он летит по воде и по суше. Так и сердце его: другим

О, как дожди в то лето лили! А я бежал от нас двоих. Я помню мертвенные лики старух молящихся, до них

Там в море паруса плутали, и, непричастные жаре, медлительно цвели платаны и осыпались в ноябре.

Когда я целую тебя, ты на цыпочки привстаешь, — ты едва до меня достаешь, когда я целую тебя… Как я мало

Завиден мне полет твоих колес, о мотороллер розового цвета! Слежу за ним, не унимая слез, что льют без

Вот кабинет, в котором больше нет Хозяина, но есть его портрет. И мне велит судьбы неотвратимость Сквозь

…В этом мире, где осень, где розовы детские лица, где слова суеты одинокой душе тяжелы, кто-то есть…

Он и она Каков? — Таков: как в Африке, курчав и рус, как здесь, где вы и я, где север. Когда влюблен

Прекрасной медленной дорогой иду в Алекино (оно зовет себя: Алекин(), и дух мой, мерный и здоровый, мне

Деревья гор, я поздравляю вас: младенчество листвы — вот ваша прибыль, вас, девушки, затеявшие вальс

О, пусть ласточки обрадуют нас вестью о появлении первых роз. Пусть мотылек поцелуется с яблоневой ветвью

Впасть в обморок беспамятства, как плод, уснувший тихо средь ветвей и грядок, не сознавать свою живую

За что мне все это? Февральской теплыни подарки, поблажки небес: то прилив, то отлив снегопада.

Замечаю: душа не прочна и прервется. Но как не заметить, что не надо, пора не пришла торопиться, есть

«Беговая», «Отрадное»… Радость и бег этих мест — не мои, не со мною. Чужеземец, озябший, смотрю я на

Последний день живу я в странном доме, чужом, как все дома, где я жила. Загнав зрачки в укрытие ладони

Ты говоришь — не надо плакать. А может быть, и впрямь, и впрямь не надо плакать — надо плавать в холодных реках.

Глубокий нежный сад, впадающий в Оку, стекающий с горы лавиной многоцветья. Начнёмте же игру, любезный друг, ау!

Люблю, Марина, что тебя, как всех, что, — как меня, — озябшею гортанью не говорю: тебя — как свет!

Не сани летели — телега скрипела, и маленький лес просил подаяния снега у жадных иль нищих небес.

— Все это надо перешить, — сказал портной, — ведь дело к маю. -Все это надо пережить- сказала я, — я понимаю.

Какие розовые щеки, и в каждой светит по костру, и глаз голубенькие щелки еще не клонятся ко сну.

Я думаю: как я была глупа, когда стыдилась собственного лба — зачем он так от гения свободен?

Он ждал возникновенья своего из чащ небытия, из мглы вселенной. Затем он ждал — все ж этому вело то юности

В той давности, в том времени условном что был я прежде? Облако? Звезда? Не пробужденный колдовством

Влечет меня старинный слог. Есть обаянье в древней речи. Она бывает наших слов и современнее и резче.

К реке подходит маленький олень и лакомство воды лакает. Но что ж луна так медлит, так лукавит, и двинуться

Привет Вам! Снова все мы в сборе, но нет ни луга, ни травы. Художник и Садовник в ссоре, зато не в ссоре я и Вы.

Перед тем, как ступить на балкон, я велю тебе, богово чудо: пребывай в отчужденье благом! Не ищи моего пересуда.

Я крепко спал при дереве в окне и знал, что тень его дрожащей ветви — и есть мой сон. Поверх тебя во

Тот снег — в ожидании нового снега, скажу лишь о нем, остальное я скрою. И прошлой зимой длилось действие

Октябрь. Зимы и лета перепалка. Как старый фолиант без переплета- потрепанная ветром ветхость парка.

Твоим вершинам, белым и синим, Дарьялу и Тереку, рекам твоим, твоим джигитам, статным и сильным, а также

Я, как гора, угрюм. А ты горда, как город, превзошедший города красой и славой, светом и стеклом.

Вот паруса живая тень зрачок прозревший осеняет, и звон стоит, и зимний день крахмалом праздничным сияет.

Зачем? — да так, как входят в глушь осин, для тишины и праздности гулянья, — не ведая корысти и желанья

Сны о Грузии — вот радость! И под утро так чиста виноградовая сладость, осенявшая уста. Ни о чем я не

О жест зимы ко мне, холодный и прилежный. Да, что-то есть в зиме от медицины нежной. Иначе как же вдруг

Объятье — вот занятье и досуг. В семь дней иссякла маленькая вечность. Изгиб дороги — и разъятье рук.

Между нами — лишь день расстоянья. Не прошло еще целого дня. От тебя — до меня, до сиянья Глаз твоих