Стихи Герцык Аделаиды

Греет солнце, как прежде В бестревожные годы. Всюду вешние всходы В изумрудной одежде. Шумно бегают дети

Заросла тропа моя к богу Травою густой. Никто не покажет дорогу, Нужно самой. Я не знаю, что сделать

Когда-то любила и книги (блаженные годы и миги!), Они были ближе людей В сафьяновой, мягкой коже.

На лужайке, раскинув руки, Лежу. Блаженная лень. Догорают слова разлуки… Сегодня троицын день.

Одной рукой глаза мои накрыл, Другую мне на сердце положил, Дрожащее, как пойманная птица, И вдруг затихшее

Поддержи меня, господи святый! Засвети предо мною звезду. Видишь, нужен мне провожатый, Еще шаг — и я упаду.

Скажи, успокой меня, есть еще ангелы? Вокруг нас, над нами хранители? И правду ли нам возвещает евангелье

Таясь за белыми ставнями, Я жизнь твою стерегу. С твоими врагами давними Глухую веду борьбу.

Это ничего, что он тебе далекий, Можно и к далекому горестно прильнуть В сумерках безгласных, можно и

Здесь за холмами, под сенью крестною, Воздвигаю я свой шатер. Ратовать стану лишь с мглой небесною, Отлучась

Ты хочешь воли темной и дремучей, Твой дух смущен, коснувшися души чужой, И кажется тебе изменой и игрой

Женщина там на горе сидела. Ворожила над травами сонными… Ты не слыхала? Что шелестело? Травы ли, ветром

Я иду, я спешу по хребту каменистому — Котловины, обрывы со всех сторон, И весенние травы, и мхи серебристые

«История года». Коллинз Господь сбирает дань с своих садов. У нас весна, чуть роза зацветает, На небе

Если это старость — я благословляю Ласковость ее и кротость, И задумчивую поступь. Нет былой обостренности

Он первый подал знак. Еще дразня, Томились мы надеждой и безвольем И уз не разрывали. А он покинул нас

(экспромт) Я на званый пир позвана, Гости брагу пьют. Я, наверно, им не равна, Ты зачем я тут?

Он здесь, но я его не слышу, От сердца лик его сокрыт, Мне в душу дух его не дышит, И он со мной не говорит.

Поля мои! Снопы мои! Некошены — невязаны — Хожу по ним, гляжу на них, А быль их не рассказана.

Сквозь мрачность враждебных туч Один только путь есть вперед: И познанья стелется луч Из этого мира, в тот.

«Тихая гостья отшельная…» Над городом-мороком. Вяч. Иванов Тихая гостья отшельная В час полуночный Над

Это странно, что смерть пришла днем. Так спокойно она подошла, Что за сон я ее приюта, За усталость пред сном.

Там, где руды холмы Закрыли дали,— Давно сложили мы Свои печали. Нить путеводная Сорвалась где-то — Как

Две их. Живут неразлучно, Только меж ними разлад. Любит одна свой беззвучный, Мертвый, осенний сад.

Я знала давно, что я осенняя, Что сердцу светлей, когда сад огнист, И все безоглядней, все забвеннее

Вокруг души твоей и день, и ночь скитаюсь, Брожу, не смея подойти. Над бездной тихой колыхаясь, Встают

Он в горницу мою вступил И ждал меня. А я не знала, Других гостей я поджидала, Час поздний был.

За домом моим есть кладбище На высокой горе, где храм. Тропинкой крутой обрывистой Я хожу туда по утрам.

Слетайте, листья — огни осенние! ……………………. Вздымайте к небу свои моления, Венчайте гибель своей игрой!

На моей могиле цветы не растут, Под моим окном соловьи не поют. И курган в степи, где мой клад зарыт

С. Щ. Она пришла и ушла из моей жизни. И я по-прежнему добр и весел, Два раза она звонила у двери, Два

В.И. и А.М. Правда ль, отчую весть мне прислал отец, Наложив печать горения? О, как страшно приять золотой

О сестры, обратите взоры вправо, Он — здесь, я вижу бледность его рук, Он любит вас, и царская оправа

Тропинка змеится, Уводит взор Выше, все выше За кряжи гор. Выше, все выше Она ведет. Всегда одинока

Я дошла до соснового скита Среди тесных, высоких крыш, На меня, грозою омыта, Дышала смолистая тишь.

Кто неутоленный Ищет, просит встречи? О как хорош мой вечер — Безымянный, бездонный вечер! Чьи сердца

И дошла я до царства третьего, Третьего царства, безвестного, Знать, весной здесь распутье великое, Не

“Дева, тихая Дева! Что ты все дома днюешь? Днюешь дома, ночуешь” — Счастье мне прилучилось.

Вешними, росными, словами-зорями Поведай миру, как утром ранним Стезей серебряной — ты в даль туманную

Да, я умру, не поняв мою землю, Не развернувши ее пелену, Выси и бездны ее не объемлю, К сердцу ее не прильну.

Е. Г. И пошли они по разным дорогам. На век одни. Под горой, в селеньи убогом Зажглись огни.

Личины спали предо мной, В себе замкнулся пламень сжатый; И только стонет речь глашатай, Носясь меж небом и землей.

Над миром тайна и в сердце тайна, А здесь — пустынный и мглистый сон. Все в мире просто, необычайно

Он мне позволил не ведать тайное И жить не помня, не жалея, Сказал: пой песни свои случайные, Я позову

Прихожу я в тихую свою обитель, Приношу свое слепое сердце И сажусь одна, от всех сокрыта, Дожидаться

Это посвящается моей мангалке, Кастрюлям, корыту, в котором стираю, Всему, чем я обжигалась, обваривалась

Ты мне сказал, что любишь мало, Что страсть упала, И ум ленив, и скуден дух. Но речь твоя не испугала.

Труден наш путь и далеко ночлег. Долго ли должен идти человек? — век. Что его ждет, коль отступит назад?

Развязались чары страданья, Утолилась мукой земля. Наступили часы молчанья, И прощанья, и забытья.

Не входи — я жду другого, Не веди приветной речи, Я готовлюсь к новой встрече, Видишь — Гостя жду большого.