Стихи Герцык Аделаиды

«История года». Коллинз Господь сбирает дань с своих садов. У нас весна, чуть роза зацветает, На небе

Если это старость — я благословляю Ласковость ее и кротость, И задумчивую поступь. Нет былой обостренности

Он первый подал знак. Еще дразня, Томились мы надеждой и безвольем И уз не разрывали. А он покинул нас

(экспромт) Я на званый пир позвана, Гости брагу пьют. Я, наверно, им не равна, Ты зачем я тут?

Он здесь, но я его не слышу, От сердца лик его сокрыт, Мне в душу дух его не дышит, И он со мной не говорит.

Поля мои! Снопы мои! Некошены — невязаны — Хожу по ним, гляжу на них, А быль их не рассказана.

Сквозь мрачность враждебных туч Один только путь есть вперед: И познанья стелется луч Из этого мира, в тот.

«Тихая гостья отшельная…» Над городом-мороком. Вяч. Иванов Тихая гостья отшельная В час полуночный Над

Это странно, что смерть пришла днем. Так спокойно она подошла, Что за сон я ее приюта, За усталость пред сном.

Там, где руды холмы Закрыли дали,— Давно сложили мы Свои печали. Нить путеводная Сорвалась где-то — Как

Две их. Живут неразлучно, Только меж ними разлад. Любит одна свой беззвучный, Мертвый, осенний сад.

Я знала давно, что я осенняя, Что сердцу светлей, когда сад огнист, И все безоглядней, все забвеннее

Вокруг души твоей и день, и ночь скитаюсь, Брожу, не смея подойти. Над бездной тихой колыхаясь, Встают

Он в горницу мою вступил И ждал меня. А я не знала, Других гостей я поджидала, Час поздний был.

За домом моим есть кладбище На высокой горе, где храм. Тропинкой крутой обрывистой Я хожу туда по утрам.

Слетайте, листья — огни осенние! ……………………. Вздымайте к небу свои моления, Венчайте гибель своей игрой!

На моей могиле цветы не растут, Под моим окном соловьи не поют. И курган в степи, где мой клад зарыт

С. Щ. Она пришла и ушла из моей жизни. И я по-прежнему добр и весел, Два раза она звонила у двери, Два

В.И. и А.М. Правда ль, отчую весть мне прислал отец, Наложив печать горения? О, как страшно приять золотой

О сестры, обратите взоры вправо, Он — здесь, я вижу бледность его рук, Он любит вас, и царская оправа

Тропинка змеится, Уводит взор Выше, все выше За кряжи гор. Выше, все выше Она ведет. Всегда одинока

Я дошла до соснового скита Среди тесных, высоких крыш, На меня, грозою омыта, Дышала смолистая тишь.

Кто неутоленный Ищет, просит встречи? О как хорош мой вечер — Безымянный, бездонный вечер! Чьи сердца

И дошла я до царства третьего, Третьего царства, безвестного, Знать, весной здесь распутье великое, Не

“Дева, тихая Дева! Что ты все дома днюешь? Днюешь дома, ночуешь” — Счастье мне прилучилось.

Вешними, росными, словами-зорями Поведай миру, как утром ранним Стезей серебряной — ты в даль туманную

Да, я умру, не поняв мою землю, Не развернувши ее пелену, Выси и бездны ее не объемлю, К сердцу ее не прильну.

Е. Г. И пошли они по разным дорогам. На век одни. Под горой, в селеньи убогом Зажглись огни.

Личины спали предо мной, В себе замкнулся пламень сжатый; И только стонет речь глашатай, Носясь меж небом и землей.

Над миром тайна и в сердце тайна, А здесь — пустынный и мглистый сон. Все в мире просто, необычайно

Он мне позволил не ведать тайное И жить не помня, не жалея, Сказал: пой песни свои случайные, Я позову

Прихожу я в тихую свою обитель, Приношу свое слепое сердце И сажусь одна, от всех сокрыта, Дожидаться

Это посвящается моей мангалке, Кастрюлям, корыту, в котором стираю, Всему, чем я обжигалась, обваривалась

Ты мне сказал, что любишь мало, Что страсть упала, И ум ленив, и скуден дух. Но речь твоя не испугала.

Труден наш путь и далеко ночлег. Долго ли должен идти человек? — век. Что его ждет, коль отступит назад?

Развязались чары страданья, Утолилась мукой земля. Наступили часы молчанья, И прощанья, и забытья.

Не входи — я жду другого, Не веди приветной речи, Я готовлюсь к новой встрече, Видишь — Гостя жду большого.

И в каждый миг совершается чудо, Но только понять его нельзя, Стекаются золота искры оттуда, Как капли

«Видал ли ты эбеновые дуги Под сенью тяжких кованых волос?» «Запомнил трепетный, точеный нос, Уста алее

Давно уже не было острой муки, Не приходил жестокий вожатый, Не клал мне на плечи тяжкие руки, Не требовал

Иду в вечереющем, вольном мире, Нетленном в веках веков. Такая усталость от дали, шири, От вещих, безбрежных снов.

Лишь дать зарок последний, тайный И жить спокойно на виду. Что мне до горести случайной? Я завтра в монастырь уйду.

Не смерть ли здесь прошла сновидением, Повеяв в душу осенней страдой, Сложив костер могильного тленья

Посв. М.Н.А-д Она прошла с лицом потемнелым, Как будто спалил его зимний холод, Прошла, шатаясь ослабшим телом.

Приду в далекое селенье К святому старцу отдохнуть. Скажу: «открой мне, в чем спасение, Забыла я свой

Долог ли, короток ли Нашей жизни сказ, Близится неслышно Смертный час. Все тебя мы втайне молим: Приходи

Ты грустишь, что Руси не нужна ты, Что неведом тебе ее путь?- В этом сердце твое виновато: Оно хочет

Я блуждаю, душой несвободная, Жмется сердце все суевернее, Расстилается поле холодное, Наполняют туманы вечерние.

Где-то в лазурном поле, За белыми в саване днями, За ночными дремучими снами Реет и плещет воля.

Печально начатый, печальный день, Как пронесу тебя сквозь блеклые поляны? Твоим ланитам как верну румяна?