Стихи Фета Афанасия
Где север — я знаю! Отрадному предан недугу, Весь день обращаю И очи и помыслы к югу. В дали ли просторной
Я не у вас, я обделен! Как тяжело изнеможенье; У вас — порывы, блеск, движенье, А у меня — не бред, а сон.
Давно ль на шутки вызывала Она, дитя, меня сама? И вот сурово замолчала, Тепло участия пропало, И на
От садового входа впопыхах воевода В дом вбежал, — еле дух переводит; Дернул занавес, — что же?
Если вдруг, без видимых причин, Затоскую, загрущу один. Если плоть и кости у меня Станут ныть и чахнуть
Здравствуй! тысячу раз мой привет тебе, ночь! Опять и опять я люблю тебя, Тихая, теплая, Серебром окаймленная!
Из тонких линий идеала, Из детских очерков чела Ты ничего не потеряла, Но всё ты вдруг приобрела.
Вот сын ее, — он — тайна Иеговы — Лелеем девы чистыми руками. У ног ее земля под облаками, На воздухе
Когда Божественный бежал людских речей И празднословной их гордыни, И голод забывал и жажду многих дней
Когда надежды упорхнули, Я сомневаюся и в том, — В железный век наш угожу ли И золотым я вам пером.
Всю жизнь душа моя алкала, Всю жизнь, среди пустынь и скал, Святого храма идеала, Усталый путник, я искал.
Гляжу с обычным умиленьем На ваши кроткие черты, И сердце светлым вдохновеньем Наполнил образ красоты.
Твоей приветливой щедротой, Свободе в память золотой, Кичась резьбой и позолотой, Июльский столп передо мной.
Мой друг, мы с тобою сидели Доверчиво в легком челне. Тиха была ночь, и хотели Мы морю отдаться вполне.
Мы с тобой не просим чуда: Только истинное чудно; Нет для духа больше худа, Как увлечься безрассудно.
На зеленых уступах лесов Неизменной своей белизной Вознеслась ты под свод голубой Над бродячей толпой облаков.
Не глумись над чертом, смертный, Краток жизни путь у нас, И проклятие навеки — Не пустой народный глас.
Нет, сколько козней ты ни крой, Я твоего не слышу бреда, Пошлю я в лавку за икрой И ждать не стану до обеда.
О друг, не мучь меня жестоким приговором! Я оскорбить тебя минувшим не хочу. Оно пленительным промчалось
Озираясь на юность тревожно, Будь заветной святыне верна! Для надежды граница возможна, — Невозможна
Поднялася пыль степная, Солнышко взошло, Всюду сбруя боевая Блещет как стекло.
Перчатку эту Я подстерег: Она поэту Немой залог Душистой ночи, Где при свечах Гляделись очи В моих очах;
Прекрасная звезда Венеры светлоокой! Пока свое чело за рощею далекой Диана нежная скрывает, освети Кустарник
Противу вечному закона Встает отродье злой семьи То в виде страшного дракона, То в хитром образе змеи.
Прости! во мгле воспоминанья Всё вечер помню я один, — Тебя одну среди молчанья И твой пылающий камин.
Расстались мы, ты странствуешь далече, Но нам дано опять В таинственной и ежечасной встрече Друг друга понимать.
Я опоздал — и как жалею! Уж солнце скрылося в ночи. Я не видал, когда в аллею Оно кидало нам лучи.
Скучно мне вечно болтать о том, что высоко, прекрасно; Все эти толки меня только к зевоте ведут… Бросив
Сорвался мой конь со стойла, Полетел, не поскакал… Хочет воли, ищет пойла, Хвост и гриву раскидал. Отпугните, загоните!
Скорей, молись, затягивай кушак! Нас ждет ямщик и тройка удалая, Коней ждет корм, а ямщика кабак, А нас
Тихая, звездная ночь, Трепетно светит луна; Сладки уста красоты В тихую, звездную ночь. Друг мой!
Amantium irae amoris renovatio Horatius Ты мне простишь, мой друг, что каждый раз, Как ссоришься ты с
Упреком, жалостью внушенным, Не растравляй души больной; Позволь коленопреклоненным Мне оставаться пред тобой!
Хотел я с тобою остаться, Забыться, моя красота; Но было нам дожно расстаться, Ты чем-то была занята.
ОН По листам пронесся шорох. Каждый миг в блаженстве дорог, В песни — каждый звук: Там, где первое не
Я ждал. Невестою-царицей Опять на землю ты сошла. И утро блещет багряницей, И всё ты воздаешь сторицей
Жаждою света горя, Выйти стыдится заря; Холодно, ясно, бело, Дрогнуло птицы крыло. Солнца еще не видать
Заря прощается с землею, Ложится пар на дне долин, Смотрю на лес, покрытый мглою, И на огни его вершин.
Под тенью сладостной полуденного сада, В широколиственном венке из винограда И влаги вакховой томительной
Опять незримые усилья, Опять невидимые крылья Приносят северу тепло; Всё ярче, ярче дни за днями, Уж
Ты так любишь гулять; Отчего ты опять Робко жмешься? Зори — нет их нежней, И таких уж ночей Не дождёшься.
Как здесь свежо под липою густою — Полдневный зной сюда не проникал, И тысячи висящих надо мною Качаются
О, не вверяйся ты шумному Блеску толпы неразумному,— Ты его миру безумному Брось — и о нем не тужи.
Была пора, и лед потока Лежал под снежной пеленой, Недосягаемо для ока Таился речки бег живой.
Мне снился сон, что сплю я непробудно, Что умер я и в грезы погружен; И на меня ласкательно и чудно Надежды
Только в мире и есть, что тенистый Дремлющих кленов шатер. Только в мире и есть, что лучистый Детски
Долго снились мне вопли рыданий твоих,- То был голос обиды, бессилия плач; Долго, долго мне снился тот
Как дышит грудь свежо и емко — Слова не выразят ничьи! Как по оврагам в полдень громко На пену прядают ручьи!
1 Измучен жизнью, коварством надежды, Когда им в битве душой уступаю, И днем и ночью смежаю я вежды И
Ave Maria — лампада тиха, В сердце готовы четыре стиха: Чистая дева, скорбящего мать, Душу проникла твоя