Стихи Фета Афанасия
Не украшать лицо царицы, Не резать твердое стекло, Те разноцветные зарницы Ты рассыпаешь так светло. Нет!
Как еще вы правили вселенной И забав на легких помочах Свой народ водили вожделенный, Чада сказок в творческих
В доброй вести, нежный друг, не откажи, При звездах прийти на луг — не откажи. И в бальзаме, кроткий
В страданьи блаженства стою пред тобою, И смотрит мне в очи душа молодая. Стою я, овеянный жизнью иною
Пред вами правда несомненно О всём, что было и прошло; Тут признается откровенно В пережитом добро и зло.
Как вешний день, твой лик приснился снова, — Знакомую приветствую красу, И по волнам ласкающего слова
Встречу ль яркую в небе зарю, Ей про тайну мою говорю, Подойду ли к лесному ключу, И ему я про тайну шепчу.
О Береника! Сердцем чую Заочный блеск и власть красы, И помню россыпь золотую Твоей божественной косы.
Грозные тени ночей, Ужасы волн и смерчей, — Кто на покойной земле, Даже при полном желаньи, Вас понимать
Дитя, мы детьми еще были, Веселою парой детей; Мы лазили вместе в курятник, К соломе, и прятались в ней.
Цветы и песни с давних лет В благоухающем союзе; И благовонный ваш привет Вручил я пристыженной музе.
Завтра — я не различаю; Жизнь — запутанность и сложность! Но сегодня, умоляю, Не шепчи про осторожность!
И улыбки, и угрозы Мне твои — всё образ розы; Улыбнешься ли сквозь слезы, Ранний цвет я вижу розы, А
Нам повторяли все в речах картинных: «Вам суждено бездетность перенесть, И не видать вам этих лиц невинных
Как красив на утренней заре Птичий след по снегу на горе! Но красивей милая рука Мне чертит письмо издалека.
Какой горючий пламень Зарей в такую пору! Кусты и острый камень Сквозят по косогору. Замолк и засыпает
Когда я про горе свое говорил, То каждый зевал да молчанье хранил; Когда же в стихи я его нарядил, То
Кровию сердца пишу я к тебе эти строки, Видно, разлуки обоим несносны уроки, Видно, больному напрасно
Люби меня! Как только твой покорный Я встречу взор, У ног твоих раскину я узорный Живой ковер.
Месяц зеркальный плывет по лазурной пустыне, Травы степные унизаны влагой вечерней, Речи отрывистей
Мы встретились вновь после долгой разлуки, Очнувшись от тяжкой зимы; Мы жали друг другу холодные руки
Там, где на красные ступени, У гроба, где стоите вы, Склонялись царские колени И венценосные главы, Немеет
Ich singe wie ein Vogel sight, Der in den Zweigen wohuet Goethe Над морем спит косматый бор;
Не упрекай, что я смущаюсь, Что я минувшее принес И пред тобою содрогаюсь Под дуновеньем прежних грез.
Ночь весенней негой дышит, Ветер взморья не колышет, Весь залив блестит, как сталь, И над морем облаками
Опять меня балуешь ты, И под искусной рукою Опять узоры и цветы Под быстрой расцвели иглою.
Опять я затеплю лампаду И вечную книгу раскрою, Опять помолюся Пречистой С невольно-горячей слезою.
Со степи зелено-серой Подымается туман, И торчит еще Церерой Ненавидимый бурьян. Ржавый плуг опять светлеет;
Поделись живыми снами, Говори душе моей; Что не выскажешь словами — Звуком на душу навей.
На петербургских плюнь злодеев; Пусть дьявол губит эту тлю. — Тебя же, Павел Каратеев, Лишь об одном
Вот с избушкой я прощаюсь, Где любовь моя живет, И бесшумно пробираюсь Под лесной полночный свод.
Мой обожаемый поэт, К тебе я с просьбой и с поклоном: Пришли в письме мне твой портрет, Что нарисован
Роящимся мечтам лететь дав волю К твоим стопам, Тебя никак смущать я не дозволю Любви словам.
Видишь — мы теперь свободны: Ведь одно свобода с платой; Мы за каждый миг блаженства Жизни отдали утратой.
«Весна, весна, пора любви.» Пушкин Солнце потухло, плавает запах Юных берез В воздухе сладком;
Станет насыпь могилы моей просыхать, — И забудешь меня ты, родимая мать. Как заглушит трава всё кладбище
Твоя старушка мать могла Быть нашим вечером довольна: Давно она уж не была Так зло-умно-многоглагольна.
— Ты был для нас всегда вон той скалою, Взлетевшей к небесам, — Под бурями, под ливнем и грозою Невозмутимый сам.
Nec sit ancillae tibi amor pudori Horatius Уж, серпы на плеча взложив, усталые жницы Звонкою песнью своей
Через тесную улицу здесь, в высоте, Отворяя порою окошко, Я не раз, отдаваясь лукавой мечте, Узнаю тебя
Что молчишь? Иль не видишь — горю, Всё равно — отстрани хоть, приветь ли. Я тебе о любви говорю, А вязанья
Я был пустынною страной; Огонь мистический спалил Моей души погибший дол; Песок пустыни огневой, Я там
Я слышу — и судьбе я покоряюсь грозной, Давно я сам себе сказал: не прекословь; Но перед жертвою покорною
Цветы кивают мне, головки наклоня, И манит куст душистой веткой; Зачем же ты один преследуешь меня Своею
Снова птицы летят издалёка К берегам, расторгающим лед, Солнце теплое ходит высоко И душистого ландыша ждет.
Не воскормлён ты пищей нежной, Не унесён к зиме в тепло, И каждый час рукой прилежной Твоё не холено крыло.
Не могу я слышать этой птички, Чтобы тотчас сердцем не вспорхнуть; Не могу, наперекор привычке, Как войдешь,-
Вчера я шел по зале освещенной, Где так давно встречались мы с тобой. Ты здесь опять! Безмолвный и смущенный
У пурпурной колыбели Трели мая прозвенели, Что весна опять пришла. Гнется в зелени береза, И тебе, царица
Тебе в молчании я простираю руку И детских укоризн в грядущем не страшусь. Ты втайне поняла души смешную