Стихи Блока Александра

Есть игра: осторожно войти, Чтоб вниманье людей усыпить; И глазами добычу найти; И за ней незаметно следить.

Жизнь, как загадка, темна, Жизнь, как могила, безмолвна, Пусть же пробудят от сна Страсти порывистой волны.

Загадай и скройся в ночь, И следи, одетый мраком: За ночным росистым злаком Выйдет северная дочь.

…И были при последнем издыханьи. Болезнь пришла и заразила всех. В последний раз в прерывистом дыханьи

Из ничего — фонтаном синим Вдруг брызнул свет. Мы головы наверх закинем — Его уж нет, Рассыпался над

К чему бесцельно охранять Свои былые вдохновенья? Уже на всем — годов печать, Седых времен прикосновенье.

Как сон, уходит летний день, И летний вечер только снится. За ленью дальних деревень Моя задумчивость таится.

Когда святого забвения Кругом недвижная тишь, — Ты смотришь в тихом томлении, Речной раздвинув камыш.

Я бандит, я бандит! Поднося мне яду склянку, Говорила мексиканка: «У тебя печальный вид. Верно, ты ходил

Ловлю я тонкий прах надежды, Ты замедляешь быстрый шаг, Но через сомкнутые вежды Горят слова «Не друг, а враг».

Все двери заперты, и отданы ключи Тюремщиком твоей безжалостной царице. Петрарка Мне битва сердце веселит

Мои печальные порывы, Мои бесплодные мечты Тебя настроили тоскливо, И стала мне враждебна ты. Что делать!

Мою гармонию больную Прими, у сердца схорони, Напомни музыку святую, Напомни мне былые дни.

Мы пойдем на «Зобеиду», — Верно дрянь, верно дрянь. Но уйдем мы без обиды, Словно лань, словно лань.

Удалены от мира на кладби’ще, Мы вновь с тобой, негаданный мертвец. Ты перешел в последнее жилище, Я

На юге Франции далекой, Встречая пышную весну, Лелей мой образ одинокий, Тебя лелеющий — одну.

Нас старость грустная настигнет без труда, Мы немощны теперь, и нет у нас желанья. С тех пор, как умерла

Не презирайте, бога ради, Меня за мысли и мечты, Когда найдете их тетради И пожелтевшие цветы.

Неизмеримость гасит луны, Закон крушится о закон. Но мы найдем такие струны, Которым в мире нет имен.

Миновали случайные дни И равнодушные ночи, И, однако, памятно мне То, что хочу рассказать вам, То, что

Озарен таинственной улыбкой Проводил он дни земли. Шел на берег — и на глади зыбкой Льдистый призрак

Они говорили о ранней весне, О белых, синих снегах. А там — горела звезда в вышине, Горели две жизни в мечтах.

Выйдем тихонько бродить В лунном сиянии… Фет Шепчутся тихие волны, Шепчется берег с другим, Месяц колышется

Писать ли Вам, что тайный пламень Горит в душе моей опять, И сердце, прежде хладный камень, Способно

А под маской было звездно. Улыбалась чья-то повесть, Короталась тихо ночь. И задумчивая совесть, Тихо

Помните день безотрадный и серый, Лист пожелтевший во мраке зачах… Всё мне: Любовь и Надежда и Вера В

Почиет в мире Теодорих, И Дант не встанет с ложа сна. Где прежде бушевало море, Там — виноград и тишина.

Прикорнувши под горою, Мистик молит о любви Но влеченье половое Скептик чувствует в крови. Как тут быть?

Прошедших дней немеркнущим сияньем Душа, как прежде, вся озарена. Но осень ранняя, задумчиво грустна

Зачинайся, русский бред… …Древний образ в темной раке, Перед ним подлец во фраке, В лентах, звездах и

Когда страшишься смерти скорой, Когда твои неярки дни, — К плитам Сиенского собора Свой натруженный взор склони.

Прислушайся к земле в родных полях: Тебя овеет чуждыми странами, Но вместе родственный обнимет некий

Спите, больные и духом мятежные, Спите, вам дорог покой! Ангел навеет рукой белоснежною Сон золотой!

Стучится тихо. Потом погромче. Потом смеется. И смех всё ярче, желанней, звонче, И сердце бьется.

Там жили все мои надежды, Там мне пылал огонь земной, Но душу осенил покой, — Смежились дремлющие вежды.

Вот прошел король с зубчатым Пляшущим венцом. Шут прошел в плаще крылатом С круглым бубенцом.

Г. Гюнтеру Ты был осыпан звездным цветом Ее торжественной весны, И были пышно над поэтом Восторг и горе сплетены.

Ты много жил. Негодованье В своей душе взлелеял ты. Теперь отдайся на прощанье Бессмертью чистой красоты.

Ты хочешь знать мировоззренье, Мятежных дней моих порыв? Играй без тени сожаленья На струнах лучших и святых!

Уже бесстрашный и свободный Стою у вековечных врат. Здесь — по равнине многоводной Скользит испытанный

Уходит день. В пыли дорожной Горят последние лучи. Их красный отблеск непреложно Слился с огнем моей свечи.

Хрустальный твой бокал — и буря За чернотой глухих портьер. И вся дрожишь, глаза сощуря, Ты, соплеменница пантер.

Что с тобой — не знаю и не скрою — Ты больна прозрачной белизной. Милый друг, узнаешь, что с тобою, Ты

Андрею Белому Я бежал и спотыкался, Обливался кровью, бился Об утесы, поднимался, На бегу опять молился.

Я жалок в глубоком бессильи, Но Ты всё ясней и прелестней. Там бьются лазурные крылья, Трепещет знакомая песня.

Я мог бы ярче просиять, Оставив след на синей влаге. Но в тихо-сумрачном овраге Уже струится благодать.

Я сойду и намечу Мой вечерний путь. Выходи навстречу — В высоте отдохнуть. Полюби мои зори — Знак моей любви.

Скрипнула дверь. Задрожала рука. Вышла я в улицы сонные. Там, в поднебесьи, идут облака Через туман озаренные.

Ты твердишь, что я холоден, замкнут и сух. Да, таким я и буду с тобой: Не для ласковых слов я выковывал

На гладях бесконечных вод, Закатом в пурпур облеченных, Она вещает и поет, Не в силах крыл поднять смятенных…