Стихи Блока Александра

По берегу плелся больной человек. С ним рядом ползла вереница телег. В дымящийся город везли балаган

Сновидец в розовой дреме? Ты — опрокинутый над бездной — И долу грезой бесполезной Поникший кормщик на корме.

Порою вновь к твоим ногам Меня влечет души смиренье. Я с благодарностью отдам Избыток властного презренья.

Поэт, тебе ли покарать Пороки мира вековые? Один — ты осужден страдать, Тебя осмеивать — другие!

Вёсны и зимы меняли убранство. Месяц по небу катился — зловещий фонарь. Вы, люди, рождались с желаньем

Пять изгибов сокровенных Добрых линий на земле. К ним причастные во мгле Пять стенаний вдохновенных.

С мирным счастьем покончены счеты, Не дразни, запоздалый уют. Всюду эти щемящие ноты Стерегут и в пустыню зовут.

Швейцар, поникнув головою, Стоял у отпертых дверей, Стучал ужасно булавою, Просил на водку у гостей…

Снег да снег. Всю избу занесло. Снег белеет кругом по колено. Так морозно, светло и бело! Только черные

Старуха гадала у входа О том, что было давно. И вдруг над толпой народа Со звоном открылось окно.

Та жизнь прошла, И сердце спит, Утомлено. И ночь опять пришла, Бесстрашная — глядит В мое окно.

Золотистые лица купальниц. Их стебель влажен. Это вышли молчальницы Поступью важной В лесные душистые скважины.

Травы спят красивые, Полные росы. В небе — тайно лживые Лунные красы. Этих трав дыхания Нам обманный сон.

Ты была у окна, И чиста и нежна, Ты царила над шумной толпой. Я стоял позабыт И толпою сокрыт В поклоненьи

Ты помнишь? В нашей бухте сонной Спала зеленая вода, Когда кильватерной колонной Вошли военные суда.

Ты, отчаянье жизни моей, Без цветов предо мной и без слез! В полусумраке дней и ночей Безответный и страшный вопрос!

(Составлено по трагедии Шекспира) Обстановка: «дежурный павильон», сооруженный по указанию Евтихия Карпова

Ушел я в белую страну, Минуя берег возмущенный. Теперь их голос отдаленный Не потревожит тишину.

Часто в мысли гармония спит И не льется словесной волною. И молчанье бесцельно таит Непонятный упрек

В тени сикоморы душа, изнывая… Поют про зеленую иву… Рука на груди, на коленях другая… Поют про зеленую

Я буду факел мой блюсти У входа в душный сад. Ты будешь цвет и лист плести Высоко вдоль оград.

Я живу в отдаленном скиту В дни, когда опадают листы. Выхожу — и стою на мосту, И смотрю на речные цветы.

Musa, mihi causas memora! Publius Vergilius Maro[1] Я помню вечер. Шли мы розно. Тебе я сердце поверял

Я умер. Я пал от раны. И друзья накрыли щитом. Может быть, пройдут караваны. И вожатый растопчет конем.

Она пришла с мороза, Раскрасневшаяся, Наполнила комнату Ароматом воздуха и духов, Звонким голосом И совсем

Андрею Белому Целый год не дрожало окно, Не звенела тяжелая дверь; Всё забылось — забылось давно, И она

Его встречали повсюду На улицах в сонные дни. Он шел и нес свое чудо, Спотыкаясь в морозной тени.

Не ты ли душу оживишь? Не ты ли ей откроешь тайны? Не ты ли песни окрылишь, Что так безумны, так случайны?

Сумерки, сумерки вешние, Хладные волны у ног, В сердце — надежды нездешние, Волны бегут на песок.

Я и молод, и свеж, и влюблен, Я в тревоге, в тоске и в мольбе, Зеленею, таинственный клен, Неизменно

Прошли года, но ты — все та же: Строга, прекрасна и ясна; Лишь волосы немного глаже, И в них сверкает седина.

Увижу я, как будет погибать Вселенная, моя отчизна. Я буду одиноко ликовать Над бытия ужасной тризной.

В час, когда пьянеют нарциссы, И театр в закатном огне, В полутень последней кулисы Кто-то ходит вздыхать

Сегодня в ночь одной тропою Тенями грустными прошли Определенные судьбою Для разных полюсов земли.

Дикий ветер Стекла гнет, Ставни с петель Буйно рвет. Час заутрени пасхальной, Звон далекий, звон печальный

Медленно в двери церковные Шла я, душой несвободная, Слышались песни любовные, Толпы молились народные.

В часы вечернего тумана Слетает в вихре и огне Крылатый ангел от страниц Корана На душу мертвенную мне.

Звонким колокол ударом Будит зимний воздух. Мы работаем недаром — Будет светел отдых. Серебрится легкий

1 От родимой страны удалился Я, изгнанник, без крова и сна, С милой матерью я разлучился, Бедный странник

К.М.С. Порою в воздухе, согретом Воспоминаньем и тобой, Необычайно хладным светом Горит прозрачный камень твой.

Безрадостные всходят семена. Холодный ветер бьется в голых прутьях. В моей душе открылись письмена.

А.М. Ремизову Я прогнал тебя кнутом В полдень сквозь кусты, Чтоб дождаться здесь вдвоем Тихой пустоты.

В городе колокол бился, Поздние славя мечты Я отошел и молился Там, где провиделась Ты Слушая зов иноверца

Revertitur in terram suam unde erat, Et spiritus redit ad Deum, qui dedit illum. Amen.[1] В седую древность

В часы безмолвия ночного Тревоги отлетают прочь. Забудь событья дня пустого И погрузись в родную ночь.

Вечер мой в красном огне. День мой свершает круги. О, не вздыхай обо мне, Юная, сердцем не лги.

Внемлю голосу свободы, Гулу утренней земли. Там — вдали — морские воды Схоронили корабли. Но душа не

Прижмись ко мне крепче и ближе, Не жил я — блуждал средь чужих… О, сон мой! Я новое вижу В бреду поцелуев твоих!

Всю зиму мы плакали, бедные. Весна отворила двери. Мы вышли — грустные, бледные, На сердце — боль и потери.

Высоко с темнотой сливается стена, Там — светлое окно и светлое молчанье. Ни звука у дверей, и лестница