Стихи Блока Александра

Поет, краснея, медь. Над горном Стою — и карлик служит мне; Согбенный карлик в платье черном, Какой являлся

Порою мне любовь сулят И нежно в очи мне глядят, Порой грущу я одинок, Как вихрем сорванный листок, Но

Я встретил вновь тебя, поэт. Твои стихи — живые грезы. На твой чарующий привет Несу восторженные слезы.

Пройдет зима — увидишь ты Мои равнины и болота И скажешь: «Сколько красоты! Какая мертвая дремота!

Разбушуются бури, прольются дожди, Разметут и размоют пути. Нас, разбитых, заменят иные вожди, Чтоб иными

Сгущался мрак церковного порога В дни свадеб, в дни рождений, похорон; А там — вилась широкая дорога

Скажи мне, Лигия, в каком краю далеком Цветешь теперь под небом голубым? Кто пал к твоим ногам, прельщенный

Снова ближе вечерние тени, Ясный день догорает вдали. Снова сонмы нездешних видении Всколыхнулись — плывут

Григорию Е. Побывала старушка у Троицы И всё дальше идет, на восток. Вот сидит возле белой околицы, Обвевает

Сырое лето. Я лежу В постели — болен. Что-то подступает Горячее и жгучее в груди. А на усадьбе, в те?

Твое лицо бледней, чем было В тот день, когда я подал знак, Когда, замедлив, торопила Ты легкий, предвечерний шаг.

Здесь тишина цветет и движет Тяжелым кораблем души, И ветер, пес послушный, лижет Чуть при?

Ты всегда и всюду странно Очаровываешь взоры. Я люблю твой взгляд туманный, Я люблю твои укоры… Голос

Ты придешь и обнимешь. И в спокойной мгле Мне лицо опрокинешь Встречу новой земле. В новом небе забудем

Тяжко нам было под вьюгами Зиму холодную спать… Землю промерзлую плугами Не было мочи поднять!

Усни, пока для новой жизни Не воскресит тебя любовь, И на моей печальной тризне Тогда заплачешь горько вновь!

Ушла. Но гиацинты ждали, И день не разбудил окна, И в легких складках женской шали Цвела ночная тишина.

Чем больше хочешь отдохнуть, Тем жизнь страшней, тем жизнь страшней, Сырой туман ползет с полей, Сырой

Цезарь Сын, ты стал великим из великих, Поразив отца кинжалом в грудь. Пусть до адских врат несутся клики

Эпитафия сочинена Полицианом и вырезана на могильной плите художника в Сполетском соборе по повелению

Я знаю день моих проклятий, Бегу в мой довременный скит, Я вырываюсь из объятий, Но он — распутье сторожит.

Я недаром боялся открыть В непогодную полночь окно. Как и встарь, привелось отравить, Что надеждою было полно.

Я укрыт до времени в приделе, Но растут великие крыла. Час придет — исчезнет мысль о теле, Станет высь

Она пришла с мороза, Раскрасневшаяся, Наполнила комнату Ароматом воздуха и духов, Звонким голосом И совсем

Андрею Белому Целый год не дрожало окно, Не звенела тяжелая дверь; Всё забылось — забылось давно, И она

Его встречали повсюду На улицах в сонные дни. Он шел и нес свое чудо, Спотыкаясь в морозной тени.

Не ты ли душу оживишь? Не ты ли ей откроешь тайны? Не ты ли песни окрылишь, Что так безумны, так случайны?

Сумерки, сумерки вешние, Хладные волны у ног, В сердце — надежды нездешние, Волны бегут на песок.

Я и молод, и свеж, и влюблен, Я в тревоге, в тоске и в мольбе, Зеленею, таинственный клен, Неизменно

Прошли года, но ты — все та же: Строга, прекрасна и ясна; Лишь волосы немного глаже, И в них сверкает седина.

Увижу я, как будет погибать Вселенная, моя отчизна. Я буду одиноко ликовать Над бытия ужасной тризной.

В час, когда пьянеют нарциссы, И театр в закатном огне, В полутень последней кулисы Кто-то ходит вздыхать

Сегодня в ночь одной тропою Тенями грустными прошли Определенные судьбою Для разных полюсов земли.

Дикий ветер Стекла гнет, Ставни с петель Буйно рвет. Час заутрени пасхальной, Звон далекий, звон печальный

Медленно в двери церковные Шла я, душой несвободная, Слышались песни любовные, Толпы молились народные.

В часы вечернего тумана Слетает в вихре и огне Крылатый ангел от страниц Корана На душу мертвенную мне.

Звонким колокол ударом Будит зимний воздух. Мы работаем недаром — Будет светел отдых. Серебрится легкий

1 От родимой страны удалился Я, изгнанник, без крова и сна, С милой матерью я разлучился, Бедный странник

К.М.С. Порою в воздухе, согретом Воспоминаньем и тобой, Необычайно хладным светом Горит прозрачный камень твой.

Безрадостные всходят семена. Холодный ветер бьется в голых прутьях. В моей душе открылись письмена.

А.М. Ремизову Я прогнал тебя кнутом В полдень сквозь кусты, Чтоб дождаться здесь вдвоем Тихой пустоты.

В городе колокол бился, Поздние славя мечты Я отошел и молился Там, где провиделась Ты Слушая зов иноверца

Revertitur in terram suam unde erat, Et spiritus redit ad Deum, qui dedit illum. Amen.[1] В седую древность

В часы безмолвия ночного Тревоги отлетают прочь. Забудь событья дня пустого И погрузись в родную ночь.

Вечер мой в красном огне. День мой свершает круги. О, не вздыхай обо мне, Юная, сердцем не лги.

Внемлю голосу свободы, Гулу утренней земли. Там — вдали — морские воды Схоронили корабли. Но душа не

Прижмись ко мне крепче и ближе, Не жил я — блуждал средь чужих… О, сон мой! Я новое вижу В бреду поцелуев твоих!

Всю зиму мы плакали, бедные. Весна отворила двери. Мы вышли — грустные, бледные, На сердце — боль и потери.

Высоко с темнотой сливается стена, Там — светлое окно и светлое молчанье. Ни звука у дверей, и лестница

Чуть не в каждой галерее Есть картина, где герой, Порываясь в бой скорее, Поднял щит над головой.