Стихи Блока Александра
Там сумерки невнятно трепетали, Таинственно сменяя день пустой. Кто, проходя, души моей скрижали Заполонил
Тихая белая горница, Тихой лампады лучи! Ночь приняла, как любовница, Все излиянья мои.
Ты была светла до странности И улыбкой — не проста. Я в лучах твоей туманности Понял юного Христа.
Ты не ушла. Но, может быть, В своем непостижимом строе Могла исчерпать и избыть Всё мной любимое, земное.
Ты уходишь от земной юдоли, Сердца лучшего любовь тебе несут. Страшных снов не жди от новой воли, — Хоры
Ты пробуждалась утром рано И покидала милый дом. И долго, долго из тумана Копье мерцало за холмом.
Ушел он, скрылся в ночи?, Никто не знает, куда. На столе остались ключи, В столе — указанье следа.
Царица смотрела заставки — Буквы из красной позолоты. Зажигала красные лампадки, Молилась богородице кроткой.
Чулков «Одною ночью» занят, Я «Белой ночью» занялся, — Ведь ругань Белого не ранит Того, кто всё равно
Я бремя похитил, как тать, Несчастье разбил я на части, Но, боже! как тяжко внимать Чужой нарастающей страсти!
Я ждал под окнами в тени, Готовый гибнуть и смеяться. Они ушли туда — одни — Любить, мечтать и целоваться.
Я ли пишу, или ты из могилы Выслала юность свою, — Прежними розами призрак мне милый Я, как тогда, обовью.
Я стар душой. Какой-то жребий черный — Мой долгий путь. Тяжелый сон, проклятый и упорный, Мне душит грудь.
И тяжкий сон житейского сознанья Ты отряхнешь, тоскуя и любя. В. Соловьев Предчувствую Тебя.
Ты простерла белые руки И легла в задумчивый гроб. Я стою и слушаю стуки, У окошка — снежный сугроб.
Свирель запела на мосту, И яблони в цвету. И ангел поднял в высоту Звезду зеленую одну, И стало дивно
Вот открыт балаганчик Для веселых и славных детей, Смотрят девочка и мальчик На дам, королей и чертей.
Брожу в стенах монастыря, Безрадостный и темный инок. Чуть брежжит бледная заря,- Слежу мелькания снежинок.
Свет в окошке шатался, В полумраке — один — У подъезда шептался С темнотой арлекин. Был окутанный мглою
Шли мы стезею лазурною, Только расстались давно… В ночь непроглядную, бурную Вдруг распахнулось окно…
Как океан меняет цвет, Когда в нагроможденной туче Вдруг полыхнет мигнувший свет,- Так сердце под грозой
Когда замрут отчаянье и злоба, Нисходит сон. И крепко спим мы оба На разных полюсах земли. Ты обо мне
Не поймут бесскорбные люди Этих масок, смехов в окне! Ищу на распутьи безлюдий, Веселий — не надо мне!
Когда толпа вокруг кумирам рукоплещет, Свергает одного, другого создает, И для меня, слепого, где-то
В черных сучьях дерев обнаженных Желтый зимний закат за окном. (К эшафоту на казнь осужденных Поведут
Ловя мгновенья сумрачной печали, Мы шли неровной, скользкою стезей. Минуты счастья, радости нас ждали
Пусть рассвет глядит нам в очи, Соловей поет ночной, Пусть хоть раз во мраке ночи Обовью твой стан рукой.
Однажды в октябрьском тумане Я брёл, вспоминая напев. (О, миг непродажных лобзаний! О, ласки некупленных дев!
Под алмазным венцом Среди звезд — Алагяз, Алагяз — гора. Выше гор, выше туч Он на троне сидит, развалясь.
A.M.D. своею кровью Начертал он на щите. Пушкин Из городского тумана, Посохом землю чертя, Холодно, странно
Без веры в бога, без участья, В скитаньи пошлом гибну я, О, дай, любовь моя, мне счастья, Спокойной веры бытия!
Я облачился перед битвой В доспехи черного слуги. Вам не спасти себя молитвой, Остервенелые враги!
В болезни сердца мыслю о Тебе: Ты близ меня проходишь в сновиденьях, Но я покорен року и судьбе, Не смея
В огне и холоде тревог — Так жизнь пройдет. Запомним оба, Что встретиться судил нам бог В час искупительный
В те целомудренные годы Я понял тайный жизни смысл, Поклонник твой, дитя свободы, Как ты, далекий строгих числ.
В эти желтые дни меж домами Мы встречаемся только на миг. Ты меня обжигаешь глазами И скрываешься в темный
In nova fert animus mutatas dicere formas corpora… Ovidius. Metamorphoses[1] Вложив безумство вдохновений
Вот на тучах пожелтелых Отблеск матовой свечи. Пробежали в космах белых Черной ночи трубачи.
Всё, чем дышал я, Чем ты жила, Вчера умчал я В пустыню зла. Там насажу я Мои цветы. В гробу вздохну я
Всюду ясность божия, Ясные поля, Девушки пригожие, Как сама земля. Только верить хочешь всё, Что на склоне
Своим письмом напрасно Ты хочешь напугать; Ты пишешь длинно ужасно, Что нам пора порвать. Страниц двенадцать, странно!
Голубые ходят ночи, Голубой струится дым, Дышит море голубым, — Голубые светят очи!
Вот моя песня — тебе, Коломбина Это — угрюмых созвездий печать — Только в наряде шута-Арлекина Песни
Дохнула жизнь в лицо могилой — Мне страстной бурей не вздохнуть. Одна мечта с упрямой силой Последний
Есть много песен в светлых тайниках Ее души невинной и приветной. И грусти признак есть в его чертах
Рабочие-други, наш радостен труд Финляндии, матери нашей. Мы мерим глубины озер и запруд, Мы правим ремесла и пашем.
Луна взошла. На вздох родимый Отвечу вздохом торжества, И сердце девушки любимой Услышит страстные слова. Слушай!
И нам недолго любоваться На эти, здешние, пиры: Пред нами тайны обнажатся, Возблещут дальные миры.
Сижу за ширмой. У меня Такие крохотные ножки.. Такие ручки у меня, Такое темное окошко… Тепло и темно.
Как всегда, были смешаны чувства, Таял снег и Кронштадт палил. Мы из лавки Дома искусства На Дворцовую