Стихи Блока Александра

Дохнула жизнь в лицо могилой — Мне страстной бурей не вздохнуть. Одна мечта с упрямой силой Последний

Есть много песен в светлых тайниках Ее души невинной и приветной. И грусти признак есть в его чертах

Рабочие-други, наш радостен труд Финляндии, матери нашей. Мы мерим глубины озер и запруд, Мы правим ремесла и пашем.

Луна взошла. На вздох родимый Отвечу вздохом торжества, И сердце девушки любимой Услышит страстные слова. Слушай!

И нам недолго любоваться На эти, здешние, пиры: Пред нами тайны обнажатся, Возблещут дальные миры.

Сижу за ширмой. У меня Такие крохотные ножки.. Такие ручки у меня, Такое темное окошко… Тепло и темно.

Как всегда, были смешаны чувства, Таял снег и Кронштадт палил. Мы из лавки Дома искусства На Дворцовую

Как старинной легенды слова, Твоя тяжкая прелесть чиста. Побелела, поблекла трава — Всё жива еще сила листа.

Когда я вспоминал о прошлом, о забытом, Меня опять влекло к утраченным годам, Я чувствовал себя в земле

Кругом далекая равнина, Да толпы обгорелых пней Внизу — родимая долина, И тучи стелятся над ней.

Люблю. Начертаны святые письмена, И смело льется стих покорный… В душе весну буди?т Ее весна, Но ум сжимает

Он говорил умно и резко, И тусклые зрачки Метали прямо и без блеска Слепые огоньки. А снизу устремлялись

Мой вечер близок и безволен. Чуть вечереют небеса, — Несутся звуки с колоколен, Крылатых слышу голоса.

Мы в круге млечного пути, Земные замерли мечты. Мы можем в высь перенести Свои надежды — я и ты.

Мы преклонились у завета, Молчаньем храма смущены. В лучах божественного света Улыбка вспомнилась Жены.

На небесах горят Ее престолы, Их на земле не суетны лучи. Ее блаженств громовые глаголы Для слуха чуткого

Навстречу вешнему расцвету Зазеленели острова. Одна лишь песня недопета, Забылись вечные слова… Душа

Вьюга пела. И кололи снежные иглы. И душа леденела. Ты меня настигла. Ты запрокинула голову в высь.

Поздним вечером ждала У кисейного окна Вплоть до раннего утра. Нету милого — ушла. Нету милого — одна.

(Bad Nauheim. 1897–1903) 1 Я видел огненные знаки Чудес, рожденных на заре. Я вышел — пламенные маки

Ночь — как ночь, и улица пустынна. Так всегда! Для кого же ты была невинна И горда? Лишь сырая каплет

О, не просите скорбных песен! К чему томиться и вздыхать?.. Взгляните: майский день чудесен, И в сердце

Он входил простой и скудный, Не дыша, молчал и гас. Неотступный, изумрудный На него смеялся глаз.

Они идут — туманные С мерцаньями в глазах. На них одежды странные, Вокруг — печаль и страх.

Передвечернею порою Сходил я в сумерки с горы, И вот передо мной — за мглою — Черты печальные сестры.

Плоды неизведанной страсти, Плоды безотрадных годов Терзают мне душу на части, Трепещут желанием слов…

Под шум и звон однообразный, Под городскую суету Я ухожу, душою праздный, В метель, во мрак и в пустоту.

Помню далекое светлое лето: Ангел ли с неба явился, — Только с безумством, достойным поэта, Только со

Ты, о, Афина бессмертная С неумирающим Эросом! Бог бесконечного творчества С вечно творящей богинею!

Пробивалась певучим потоком, Уходила в немую лазурь, Исчезала в просторе глубоком Отдаленным мечтанием бурь.

Пусть я покину этот град… Тоска невольная сжимает Мне сердце. Я б остаться рад. Что будет там, душа не

Сбежал с горы и замер в чаще. Кругом мелькают фонари… Как бьется сердце — злей и чаще! Меня проищут до зари.

Сегодня шла Ты одиноко, Я не видал Твоих чудес. Там, над горой Твоей высокой, Зубчатый простирался лес.

Смолкали и говор, и шутки, Входили, главы обнажив. Был воздух туманный и жуткий, В углу раздавался призыв…

Среди гостей ходил я в черном фраке. Я руки жал. Я, улыбаясь, знал: Пробьют часы. Мне будут делать знаки.

Шевельнулась безмолвная сказка пустынь, Голова поднялась, высока. Задрожали слова оскорбленных богинь

Там, в ночной завывающей стуже, В поле звезд отыскал я кольцо. Вот лицо возникает из кружев, Возникает

Тихо вечерние тени В синих ложатся снегах. Сонмы нестройных видений Твой потревожили прах. Спишь ты за

Ты — молитва лазурная, Ты — пустынная тишь, В это небо безбурное Молчаливо глядишь. Здесь — пустыня безгранная

Ты не пленишь. Не жди меня, Я не вернусь туда, Откуда в утро злого дня Ушла моя звезда. Я для другой

Ты хочешь царствовать поныне, Поэта дух воспламенять И зноя полную пустыню Росистой влагой освежать?

Ты у камина, склонив седины?, Слушаешь сказки в стихах. Мы за тобою — незримые сны Чертим узор на стенах

Кончил учитель урок, Мирно сидит на крылечке. Звонко кричит пастушок. Скачут барашки, овечки.

Целый день — суета у могил. В синеватом кадильном дыму Неизвестный уныло бродил, Но открылся — лишь мне одному.

Чулков и я стрелой амура Истыканы со всех концов, Но сладким ядом каламбура Не проведет меня Чулков.

Я брошусь в черный день со скал В морские волны бурные. Мне первый голос прозвучал, Второй тоскливо простонал

Я живу в глубоком покое. Рою днем могилы корням. Но в туманный вечер — нас двое. Я вдвоем с Другим по ночам.

Я надел разноцветные перья, Закалил мои крылья — и жду. Надо мной, подо мной — недоверье, Расплывается

Я сходил в стремнины горные, Видел долы и леса. Над мечтой моей упорною Загорались небеса. Ночи шли путями

Мчит меня мертвая сила, Мчит по стальному пути. Небо уныньем затмило, В сердце — твой голос: «Прости».