Стихи Галича Александра
1 Бывали ль вы у Спаса-на-крови? Там рядом сад с дорожками. И кущи. Не прогуляться ль нам, на сон грядущий
…И вновь эти вечные трое Играют в преступную страсть, И вновь эти греки из Трои Стремятся Елену украсть!
Я спросонья вскочил — патлат, Я проснулся, а сон за мной, Мне приснилось, что я — атлант, На плечах моих
Телефон, нишкни, замолкни! Говорить — охоты нет. Мы готовимся к зимовке, Нам прожить на той зимовке Предстоит
Постелилась я, и в печь — уголёк, Накрошила огурцов и мясца, А он явился, ноги вынул и лег — У мадам
Париж за створками окна. Замызганный бульвар. Чужая, мутная луна Льет свет на тротуар. Густой гостиничный «амбре».
…Когда переезжали через Неву, Пушкин шутливо спросил: — Уж не в крепость ли ты меня везешь?
Памяти Даниила Хармса Лил жуткий дождь, Шел страшный снег, Вовсю дурил двадцатый век, Кричала кошка на
Как мне странно, что ты жена, Как мне странно, что ты жива! А я-то думал, что просто Ты мной воображена…
Все снежком январским припорошено, Стали ночи долгие лютей… Только потому, что так положено, Я прошу
Памяти М. М. Зощенко В матершинном субботнем загуле шалманчика Обезьянка спала на плече у шарманщика
Когда хлестали молнии ковчег, Воскликнул Ной, предупреждая страхи: «Не бойтесь, я счастливый человек
Собирались вечерами зимними, Говорили то же, что вчера… И порой почти невыносимыми Мне казались эти вечера.
…Я не чикался на курсах, не зубрил сопромат, Я вполне в научном мире личность лишняя. Но вот чего я усек
На последней странице печатаются объявления о смерти, а на первых — статьи, сообщения и покаянные письма.
Странно мы живем в двадцатом веке: Суетимся, рвемся в высоту… И, Христа проклявшие калеки, — Молча поклоняемся кресту!
Понимая, что нет в оправданиях смысла, Что бесчестье кромешно и выхода нет, Наши предки писали предсмертные
Моей матери От беды моей пустяковой (Хоть не прошен и не в чести), Мальчик с дудочкой тростниковой, Постарайся
…Когда бы не Елена, Что Троя вам одна, ахейские мужи?! Осип Мандельштам Научили пилить на скрипочке
Кошачьими лапами вербы Украшен фанерный лоток, Шампанского марки «Ихь штэрбе» Еще остался глоток.
За высокими соснами синий забор И калитка в заборе. Вот и время прощаться, Серебряный бор, Нам — в Серебряном боре!
Врач сказал: «Будь здоров! Паралич!» Помирает Иван Ильич… Ходят дети с внуками на цыпочках, И хотя разлука
Ах, как трудно улетают люди! Вот идут по трапу на ветру, Вспоминая ангельские лютни И тому подобную муру.
Баллада о стариках и старухах, с которыми я вместе жил и лечился в санатории областного совета профсоюза
Когда собьет меня машина, Сержант напишет протокол, И представительный мужчина, И представительный мужчина
Я люблю вас — глаза ваши, губы и волосы, Вас, усталых, что стали до времени старыми, Вас, убогих, которых
Ну давай убежим в мелколесье Подмосковной условной глуши, Где в колодце воды – хоть залейся – И порою
Собаки бывают дуры И кошки бывают дуры, Но дурость не отражается На стройности их фигуры. Не в глупости
Понеслись кувырком, кувырком Опечатки последнего тома! Сколько лет я с тобою знаком? Сколько дней ты
«…Два вола, впряженные в арбу, медленно поднимались на крутой холм. Несколько грузин сопровождали арбу.
Наплевать, если сгину в какой-то Инте, Все равно мне бессмертные счастьем потрафили На такой широте и
Корабль готовится в отплытие, Но плыть на нем — Сойти с ума! Его оснастку, как наитие, Разрушат первые шторма.
Как могу я не верить в дурные пророчества: Не ушел от кнута, хоть и сбросил поводья. И средь белого дня
О том, как Клим Петрович добивался, чтоб его цеху присвоили звание «Цеха коммунистического труда», и
Ах, поле, поле, поле, ах, поле, поле, поле А что растет на поле? — Одна трава, не боле, А что растет на поле?
Шёл дождь, скрипело мироздание, В дожде светало на Руси, Но ровно в семь — без опоздания — За ним приехало такси.
Ты прокашляйся, февраль, прометелься, Грянь морозом на ходу, с поворотца! Промотали мы свое прометейство
В новогодний бедлам, как в обрыв на крутом вираже, Все еще только входят, а свечи погасли уже, И лежит