Стихи Пушкина Александра

Альфонс садится на коня; Ему хозяин держит стремя. «Сеньор, послушайтесь меня: Пускаться в путь теперь

Меж тем, как изумленный мир На урну Байрона взирает, И хору европейских лир Близ Данте тень его внимает

Там звезда зари взошла, Пышно роза процвела. Это время нас, бывало, Друг ко другу призывало.

Я Лилу слушал у клавира; Ее прелестный, томный глас Волшебной грустью нежит нас, Как ночью веянье зефира.

Так и мне узнать случилось, Что за птица Купидон; Сердце страстное пленилось; Признаюсь — и я влюблен!

Великим быть желаю, Люблю России честь, Я много обещаю — Исполню ли? Бог весть!

Какие крохотны коровки! Есть, право, менее булавочной головки. Крылов. Мое собранье насекомых Открыто

Редеет облаков летучая гряда; Звезда печальная, вечерняя звезда, Твой луч осеребрил увядшие равнины

Она мила — скажу меж нами — Придворных витязей гроза, И можно с южными звездами Сравнить, особенно стихами

Перед гробницею святой Стою с поникшею главой… Все спит кругом; одни лампады Во мраке храма золотят Столпов

Узнают коней ретивых По их выжженным таврам; Узнают парфян кичливых По высоким клобукам; Я любовников

Отрывок из стихотворения «Осень» Пушкина. Теперь моя пора: я не люблю весны; Скучна мне оттепель;

1 Недвижпый страж дремал на царственном пороге, Владыка севера [1] один в своем чертоге Безмолвно бодрствовал

Скажи, парнасский мой отец, Неужто верных муз любовник Не может нежный быть певец И вместе гвардии полковник?

«Послушайте: я сказку вам начну Про Игоря и про его жену, Про Новгород, про время золотое, И наконец

Я не совсем еще рассудок потерял От рифм бахических — шатаясь на Пегасе — Я не забыл себя, хоть рад

Послушай, муз невинных Лукавый духовник: Жилец полей пустынных, Поэтов грешный лик Умножил я собою, И

По камням гробовым, в туманах полуночи, Ступая трепетно усталою ногой, По Лоре путник шел, напрасно томны

Тошней идиллии и холодней, чем ода, От злости мизантроп, от глупости поэт — Как страшно над тобой забавилась

Известно буди всем, кто только ходит к нам: Ногами не топтать парчового дивана, Который получил мой праотец

Жил старик со своею старухой У самого синего моря; Они жили в ветхой землянке Ровно тридцать лет и три года.

Храни меня, мой талисман, Храни меня во дни гоненья, Во дни раскаянья, волненья: Ты в день печали был мне дан.

Пускай Поэт с кадильницей наемной Гоняется за счастьем и молвой, Мне страшен свет, проходит век мой темный

По клюкву, по клюкву, По ягоду, по клюкву… Кто знает край, где небо блещет Неизъяснимой синевой, Где

Незавершенная поэма План Станица — Терек — за водой — невеста — черкес на том берегу — она назначает

Напрасно я бегу к сионским высотам, Грех алчный гонится за мною по пятам… Так, ноздри пыльные уткнув

В Академии наук Заседает князь Дундук. Говорят, не подобает Дундуку такая честь; Почему ж он заседает?

Хвостовым некогда воспетая дыра! Провозглашаешь ты природы русской скупость, Самодержавие Петра И Милорадовича глупость.

В тревоге пестрой и бесплодной Большого света и двора Я сохранила взгляд холодный, Простое сердце, ум

Урну с водой уронив, об утес ее дева разбила. Дева печально сидит, праздный держа черепок. Чудо!

Не то беда, что ты поляк: Костюшко лях, Мицкевич лях! Пожалуй, будь себе татарин, — И тут не вижу я стыда;

Напрасно видишь тут ошибку: Рука искусства навела На мрамор этих уст улыбку, А гнев на хладный лоск чела.

Усердно помолившись богу, Лицею прокричав ура, Прощайте, братцы: мне в дорогу, А вам в постель уже пора.

Блажен в златом кругу вельмож Пиит, внимаемый царями. Владея смехом и слезами, Приправя горькой правдой

Сказали раз царю, что наконец Мятежный вождь, Риэго, был удавлен. «Я очень рад, — сказал усердный льстец

Скажи мне, ночь, зачем твой тихий мрак Мне радостней…

Здравствуй, Вульф, приятель мой! Приезжай сюда зимой, Да Языкова поэта Затащи ко мне с собой Погулять

Наперсница волшебной старины, Друг вымыслов игривых и печальных, Тебя я знал во дни моей весны, Во дни

Чудесный жребий совершился: Угас великий человек. В неволе мрачной закатился Наполеона грозный век.

J’ai possede maitresse honnete, Je la servais comme il lui faut, Mais je n’ai point tourne de tete, —

Здорово, Юрьев именинник! Здорово, Юрьев лейб-улан! Сегодня для тебя пустынник Осушит пенистый стакан.

К кастрату раз пришел скрыпач, Он был бедняк, а тот богач. «Смотри, сказал певец , — Мои алмазы, изумруды

Друг Дельвиг, мой парнасский брат, Твоей я прозой был утешен, Но признаюсь, барон, я грешен: Стихам я

Ты помнишь ли, ах, ваше благородье, Мусье француз, г*венный капитан, Как помнятся у нас в простонародье

Снова тучи надо мною Собралися в тишине; Рок завистливый бедою Угрожает снова мне… Сохраню ль к судьбе

Милый мой, сегодня Бешеных повес Ожидает сводня, Вакх и Геркулес. Бахус будет дома, Приготовил он Три

Блажен, кто в отдаленной сени, Вдали взыскательных невежд, Дни делит меж трудов и лени, Воспоминаний и надежд;

Не веровал я троице доныне: Мне бог тройной казался все мудрен; Но вижу вас и, верой одарен, Молюсь трем

Пока супруг тебя, красавицу младую, Между шести других еще не заключил, — Ходи к источнику близ могил

Зима мне рыхлою стеною К воротам заградила путь; Пока тропинки пред собою Не протопчу я как-нибудь, Сижу