Стихи Пушкина Александра

О вы, которые любили Парнаса тайные цветы И своевольные мечты Вниманьем слабым наградили, Спасите труд

В твою светлицу, друг мой нежный, Я прихожу в последний раз. Любви счастливой, безмятежной Делю с тобой

Воспоминаньем упоенный, С благоговеньем и тоской Объемлю грозный мрамор твой, Кагула памятник надменный.

Поедем, я готов; куда бы вы, друзья, Куда б ни вздумали, готов за вами я Повсюду следовать, надменной

Кто видел край, где роскошью природы Оживлены дубравы и луга, Где весело шумят и блещут воды И мирные

Недавно бедный мусульман В Юрзуфе жил с детьми, с женою; Душевно почитал священный Алькоран И счастлив

Вот, Зина, вам совет: играйте, Из роз веселых заплетайте Себе торжественный венец — И впредь у нас не

У русского царя в чертогах есть палата: Она не золотом, не бархатом богата; Не в ней алмаз венца хранится

Счастлив, кто в страсти сам себе Без ужаса признаться смеет; Кого в неведомой судьбе Надежда робкая лелеет

Вечерня отошла давно, Но в кельях тихо и темно. Уже и сам игумен строгий Свои молитвы прекратил И кости

С перегородкою каморки, Довольно чистенькие норки, В углу на полке образа, Под ними вербная лоза С иссохшей

Ты мне велишь пылать душою: Отдай же мне минувши дни,. И мой рассвет соедини С моей вечернею зарею!

О вы, которые с язвительным упреком, Считая мрачное безверие пороком, Бежите в ужасе того, кто с первых

Христос воскрес, питомец Феба! Дай бог, чтоб милостию неба Рассудок на Руси воскрес; Он что-то, кажется, исчез.

Дитя харит и вдохновенья, В порыве пламенной души, Небрежной кистью наслажденья Мне друга сердца напиши;

Вдали ты зришь утес уединенный; Пещеры в нем изрылась глубина: Темнеет вход, кустами окруженный, Вблизи

Покойник Клит в раю не будет: Творил он тяжкие грехи. Пусть бог дела его забудет, Как свет забыл его стихи!

Романов и Зернов лихой, ‎Вы сходны меж собою: Зернов! хромаешь ты ногой, ‎Романов головою. Но что, найду

Над лесистыми брегами, В час вечерней тишины, Шум и песни под шатрами, И огни разложены. Здравствуй

Не хочешь ли узнать, моя драгая, Какая разница меж Буало и мной? У Депрео была лишь запятая, А у меня

Так элегическую лиру Ты променял, наш моралист, На благочинную сатиру? Хвалю поэта — дельно миру!

В славной в Муромской земле, В Карачарсве селе Жил-был дьяк с своей дьячихой. Под конец их жизни тихой

Не дорого ценю я громкие права, От коих не одна кружится голова. Я не ропщу о том, что отказали боги

I Однажды странствуя среди долины дикой, Незапно был объят я скорбию великой И тяжким бременем подавлен

То было вскоре после боя, Как счастье бросило героя, И рать побитая кругом Лежала…

Сват Иван, как пить мы станем, Непременно уж помянем Трех Матрен, Луку с Петром, Да Пахомовну потом.

Для берегов отчизны дальной Ты покидала край чужой; В час незабвенный, в час печальный Я долго плакал

Когда ко граду Константина С тобой, воинственный варяг, Пришла славянская дружина И развила победы стяг

Как сатирой безымянной Лик зоила я пятнал, Признаюсь: на вызов бранный Возражений я не ждал.

Ты мне советуешь, Плетнев любезный, Оставленный роман наш продолжать И строгой век, расчета век железный

Сомненье, страх, порочную надежду Уже в груди не в силах я хранить; Неверная супруга я Филиппу, И сына

В Элизии Василий Тредьяковский (Преострый муж, достойный много хвал) С усердием принялся за журнал.

Певец, когда перед тобой Во мгле сокрылся мир земной, Мгновенно твой проснулся гений, На все минувшее

Издревле сладостный союз Поэтов меж собой связует: Они жрецы единых муз; Единый пламень их волнует;

Надеждой сладостной младенчески дыша, Когда бы верил я, что некогда душа, От тленья убежав, уносит мысли

Любовью, дружеством и ленью Укрытый от забот и бед, Живи под их надежной сенью; В уединении ты счастлив: ты поэт.

Хромид в тебя влюблен; он молод, и не раз Украдкою вдвоем мы замечали вас; Ты слушаешь его, в безмолвии краснея;

Там у леска, за ближнею долиной, Где весело теченье светлых струй, Младой Эдвин прощался там с Алиной;

О боги мирные полей, дубров и гор, Мой Аполлон ваш любит разговор, Меж вами я нашел и музу молодую, Подругу

Мой друг, уже три дня Сижу я под арестом И не видался я Давно с моим Орестом. Спаситель молдаван, Бахметьева

Смеетесь вы, что девой бойкой Пленен я, милой поломойкой. Она не старая мигушка, Не кривожопая вострушка

Брожу ли я вдоль улиц шумных, Вхожу ль во многолюдный храм, Сижу ль меж юношей безумных, Я предаюсь моим мечтам.

Веселый вечер в жизни нашей Запомним, юные друзья; Шампанского в стеклянной чаше Шипела хладная струя.

За ужином объелся я, А Яков запер дверь оплошно — Так было мне, мои друзья, И кюхельбекерно и тошно.

I. Четырестопный ямб мне надоел: Им пишет всякой. Мальчикам в забаву Пора б его оставить. Я хотел Давным-давно

Сцена I В башне. Альбер и Иван Альбер Во что бы то ни стало на турнире Явлюсь я. Покажи мне шлем, Иван.

Заступники кнута и плети, О знаменитые князья, За все жена моя и дети Вам благодарны, как и я.

Певец-Давид был ростом мал, Но повалил же Голиафа, Который был и генерал, И, побожусь, не ниже графа.

Я пережил свои желанья, Я разлюбил свои мечты; Остались мне одни страданья, Плоды сердечной пустоты.

Есть роза дивная: она Пред изумленною Киферой Цветет, румяна и пышна, Благословенная Венерой.