Стихи Пушкина Александра
Румяной зарёю Покрылся восток. В селе, за рекою, Потух огонёк. Росой окропились Цветы на полях.
Avez-vous vu la tendre rose, L’airaable fille d’un beau jour, Quand an printemps a peine eclose, Elle
Ревет ли зверь в лесу глухом, Трубит ли рог, гремит ли гром, Поет ли дева за холмом — На всякий звук
Боже! царя храни! Славному долги дни Дай на земли. Гордых смирителю, Слабых хранителю, Всех утешителю
Что-то грезит Баратынский, Что-то думает Плетнев?
Не пугай нас, милый друг, Гроба близким новосельем: Право, нам таким бездельем Заниматься недосуг.
Бессмертною рукой раздавленный зоил, Позорного клейма ты вновь не заслужил! Бесчестью твоему нужна ли перемена?
Если ехать вам случится От **** на *, Там, где Л. струится Меж отлогих берегов, — От большой дороги справа
Юноша, скромно пируй, и шумную Вакхову влагу С трезвой струею воды, с мудрой беседой мешай.
C’est l’age de Cherubin… Пятнадцать лет мне скоро минет; Дождусь ли радостного дня? Как он вперед меня подвинет!
Когда порой воспоминанье Грызет мне сердце в тишине, И отдаленное страданье Как тень опять бежит ко мне
Опять увенчаны мы славой, Опять кичливый враг сражен, Решен в Арзруме спор кровавый, В Эдырне мир провозглашен.
Не смею вам стихи Баркова Благопристойно перевесть, И даже имени такого Не смею громко произнесть!
К тебе сбирался я давно В немецкий град, тобой воспетый, С тобой попить, как пьют поэты, Тобой воспетое вино.
Языков, кто тебе внушил Твое посланье удалое? Как ты шалишь, и как ты мил, Какой избыток чувств и сил
— Что козырь? — Черви. — Мне ходить. — Я бью. — Нельзя ли погодить? — Беру. — Кругом нас обыграла!
Сабуров, ты оклеветал Мои гусарские затеи, Как я с Кавериным гулял, Бранил Россию с Молоствовым, С моим
Туманский, Фебу и Фемиде Полезно посвящая дни, Дозором ездит по Тавриде И проповедует Парни.
Бранись, ворчи, болван болванов, Ты не дождешься, друг мой Ланов, Пощечин от руки моей. Твоя торжественная
В стране, где Юлией венчанный И хитрым Августом изгнанный Овидий мрачны дни влачил, Где элегическую лиру
Я видел Азии бесплодные пределы, Кавказа дальный край, долины обгорелы, Жилище дикое черкесских табунов
Откуда чудный шум, неистовые клики? Кого, куда зовут и бубны и тимпан? Что значат радостные лики И песни поселян?
(2 ноября) Зима. Что делать нам в деревне? Я встречаю Слугу, несущего мне утром чашку чаю, Вопросами: тепло ль?
А шутку не могу придумать я другую, Как только отослать Толстого к х*ю.
Поздно ночью из похода Воротился воевода. Он слугам велит молчать; В спальню кинулся к постеле;
Когда б писать ты начал сдуру, Тогда б наверно ты пролез Сквозь нашу тесную цензуру, Как внидишь в царствие небес.
Чья мысль восторгом угадала, Постигла тайну красоты? Чья кисть, о небо, означала Сии небесные черты?
К чему нескромным сим убором, Умильным голосом и взором Младое сердце распалять И тихим, сладостным укором
Лук звенит, стрела трепещет, И, клубясь, издох Пифон; И твой лик победой блещет, Бельведерский Аполлон!
Tel j’etais autrefois et tel je suis encor. Каков я прежде был, таков и ныне я: Беспечный, влюбчивый.
Как жениться задумал царский арап, Меж боярынь арап похаживает, На боярышен арап поглядывает.
Шалун, увенчанный Эратой и Венерой, Ты ль узника манишь в владения свои, В поместье мирное меж Пиндом
Ты прав — несносен Фирс ученый, Педант надутый и мудреный — Он важно судит обо всем, Всего он знает понемногу.
В еврейской хижине лампада В одном углу бледна горит, Перед лампадою старик Читает библию. Седые На книгу
Пускай увенчанный любовью красоты В заветном золоте хранит ее черты И письма тайные, награда долгой муки
Город пышный, город бедный, Дух неволи, стройный вид, Свод небес зелено-бледный, Скука, холод и гранит
Простишь ли мне ревнивые мечты, Моей любви безумное волненье? Ты мне верна: зачем же любишь ты Всегда
В роще карийской, любезной ловцам, таится пещера, Стройные сосны кругом склонились ветвями, и тенью Вход
Умножайте шум и радость; Пойте песни в добрый час: Дружба, грация и младость Именинницы у нас.
Три дня купеческая дочь Наташа пропадала; Она на двор на третью ночь Без памяти вбежала. С вопросами
Подъезжая под Ижоры, Я взглянул на небеса И воспомнил ваши взоры, Ваши синие глаза. Хоть я грустно очарован
Не спрашивай, зачем унылой думой Среди забав я часто омрачен, Зачем на все подъемлю взор угрюмый, Зачем
Простой воспитанник природы, Так я, бывало, воспевал Мечту прекрасную свободы И ею сладостно дышал.
В жизни мрачной и презренной Был он долго погружен, Долго все концы вселенной Осквернял развратом он.
В степях зеленых Буджака, Где Прут, заветная река, Обходит русские владенья, При бедном устье ручейка
Опять я ваш, о юные друзья! Туманные сокрылись дни разлуки: И брату вновь простерлись ваши руки, Ваш
Блажен, кто с юных лет увидел пред собою Извивы темные двухолмной высоты, Кто жизни в тайный путь с невинною
Зачем кричишь ты, что ты дева, На каждом девственном стихе? О, вижу я, певица Ева, Хлопочешь ты о женихе.
Вечерняя заря в пучине догорала, Над мрачной Эльбою носилась тишина, Сквозь тучи бледные тихонько пробегала
I Однажды зимним вечерком В бордели* на Мещанской (А: борделе) Сошлись с расстригою* попом (А: расстриженным)