Стихи Пушкина Александра
Перестрелка за холмами; Смотрит лагерь их и наш; На холме пред казаками Вьется красный делибаш. Делибаш!
Уродился я, бедный недоносок, С глупых лет брожу я сиротою; Недорослем меня бедного женили;
Гонимый рока самовластьем От пышной далеко Москвы, Я буду вспоминать с участьем То место, где цветете вы.
Вдали тех пропастей глубоких, Где в муках вечных и жестоких Где слез во мраке льются реки, Откуда изгнаны
Митрополит, хвастун бесстыдный, Тебе прислав своих плодов, Хотел уверить нас, как видно, Что сам он бог
Довольно битвы мчался гром, Тупился меч окровавленный, И смерть погибельным крылом Шумела грозно над
Где ты, ленивец мой? Любовник наслажденья! Ужель уединенья Не мил тебе покой? Ужели мне с тобой Лишь
Люблю я в полдень воспаленный Прохладу черпать из ручья И в роще тихой, отдаленной Смотреть, как плещет
Пускай, не знаясь с Аполлоном, Поэт, придворный философ, Вельможе знатному с поклоном Подносит оду в
Пожарский, Минин, Гермоген, или Спасенная Россия [1]. Слог дурен, темен, напыщен — И тяжки словеса пустые.
Прощай, письмо любви! прощай: она велела. Как долго медлил я! как долго не хотела Рука предать огню все
Если жизнь тебя обманет, Не печалься, не сердись! В день уныния смирись: День веселья, верь, настанет.
Промчались годы заточенья; Недолго, мирные друзья, Нам видеть кров уединенья И царскосельские поля.
Мой милый друг! расстался я с тобою. Душой уснув, безмолвно я грущу. Блеснет ли день за синею горою
Слаб и робок человек, Слеп умом и всё тревожит…
Смирдин меня в беду поверг; У торгаша сего семь пятниц на неделе, Его четверг на самом деле Есть после
Ты угасал, богач младой! Ты слышал плач друзей печальных. Уж смерть являлась за тобой В дверях сеней
Ты хочешь, мой наперсник строгой, Боев парнасских судия, Чтоб тревогой На прежний лад настроя, Давно
Я здесь, Инезилья, Я здесь под окном. Объята Севилья И мраком и сном. Исполнен отвагой, Окутан плащом
(Москва) От северных оков освобождая мир, Лишь только на поля, струясь, дохнет зефир, Лишь только первая
Я ехал к вам: живые сны За мной вились толпой игривой, И месяц с правой стороны Сопровождал мой бег ретивый.
Любезнейший наш друг, о ты, Василий Львович! Буянов в старину, а нынешний Храбров, Меж проповедников
Напрасно, пламенный поэт, Свой чудный кубок мне подносишь И выпить за здоровье просишь: Не пью, любезный
Движенья нет, сказал мудрец брадатый. Другой смолчал и стал пред ним ходить. Сильнее бы не мог он возразить;
Я не рожден святыню славословить, Мой слабый глас не взыдет до небес; Но должен я вас ныне приготовить
Певец! издревле меж собою Враждуют наши племена: То наша стонет сторона, То гибнет ваша под грозою.
Хранитель милых чувств и прошлых наслаждений, О ты, певцу дубрав давно знакомый гений, Воспоминание
Горишь ли ты, лампада наша, Подруга бдений и пиров? Кипишь ли ты, златая чаша, В руках веселых остряков?
Старайся наблюдать различные приметы: Пастух и земледел в младенческие леты, Взглянув на небеса, на западную
A son amant Egle sans resistance Avait cede — mais lui pale et perclus Se demenait — enfin n’en pouvant
Над озером, в глухих дубровах, Спасался некогда монах, Всегда в занятиях суровых, В посте, молитве и трудах.
В последний раз твой образ милый Дерзаю мысленно ласкать, Будить мечту сердечной силой И с негой робкой
Любовь одна — веселье жизни хладной, Любовь одна — мучение сердец: Она дарит один лишь миг отрадный
Когда за городом, задумчив, я брожу И на публичное кладбище захожу, Решетки, столбики, нарядные гробницы
Что смолкнул веселия глас? Раздайтесь, вакхальны припевы! Да здравствуют нежные девы И юные жены, любившие нас!
В столице он — капрал, в Чугуеве — Нерон: Кинжала Зандова везде достоин он.
Что ты, девица, грустна, Молча присмирела, Хоровод забыв, одна В уголку присела? «Именинницу, друзья
I Над омраченным Петроградом Осенний ветер тучи гнал, Дышало небо влажным хладом, Нева шумела.
Я видел вас, я их читал, Сии прелестные созданья, Где ваши томные мечтанья Боготворят свой идеал.
Быть может, уж недолго мне В изгнанье мирном оставаться, Вздыхать о милой старине И сельской музе в тишине
Сия пустынная страна Священна для души поэта: Она Державиным воспета И славой русскою полна.
Три у Будрыса сына, как и он, три литвина. Он пришел толковать с молодцами. «Дети! седла чините, лошадей
В мои осенние досуги, В те дни, как любо мне писать, Вы мне советуете, други, Рассказ забытый продолжать.
О чем, прозаик, ты хлопочешь? Давай мне мысль какую хочешь: Ее с конца я завострю, Летучей рифмой оперю
Сводня грустно за столом Карты разлагает. Смотрят барышни кругом, Сводня им гадает: «Три девятки, туз
Гирей сидел потупя взор; Янтарь в устах его дымился; Безмолвно раболепный двор Вкруг хана грозного теснился.
Приют любви, он вечно полн Прохлады сумрачной и влажной, Там никогда стесненных волн Не умолкает гул
Уж я не тот любовник страстный, Кому дивился прежде свет: Моя весна и лето красно Навек прошли, пропал и след.
Но вот уж близко. Перед ними Уж белокаменной Москвы, Как жар, крестами золотыми Горят старинные главы.
Вянет, вянет лето красно; Улетают ясны дни; Стелется туман ненастный Ночи в дремлющей тени;