Стихи Сумарокова Александра

Взращен дитя твое и стал уже детина, Учился, научен, учился, стал скотина; К чему, что твой сынок чужой

Здесь девы Росскія, какъ Нимфы, обитаютъ, И Венценосицу Боиней почитаютъ, Которая сихъ девъ печется обучить

Шли два прохожія: нашелъ одинъ топоръ, И на пути они имѣя разговоръ, Вступили ьъ споръ: Другой сказалъ

Птенцы ростутъ изъяты вонъ изъ ихъ гробовъ, Они ко щастью возрастаютъ, И славятъ дни ЕКАТЕРИНЫ, Ихъ лютую

Вели слона, и отовсюду Збѣгается народъ. Смѣется мышь: бѣгутъ, какъ будто нъ чуду: Чево смотрѣть, когда

Ахъ будетъ ли бѣдамъ конець, въ которыхъ должно мучиться Престаньте мысли сердце рвать, Судьба, ахъ дай

Сказала сосна хворостинѣ: Ты будешь такова по смерть, какъ нынѣ, Тонка, мала; И лутчебъ ты на свѣтѣ не была.

ТРАГЕДІЯ. Представлена въ перьвый разъ въ Санктпетербургѣ на Императорскомъ театрѣ въ 1758 году.

Какой въ мой дни жаръ въ полудни обитаетъ, Къ своей такъ Матери въ жару Россiя таетъ.

Коласа правильно ты скромнымъ почитаешъ; Ты только въ немъ одна премудрость обретаешъ.

Какъ только закричитъ кукушка на суку, Рабята всѣ за ней кричатъ ку ку ку ку. Мѣжду премножествомъ въ

Чтобъ городъ былъ народенъ, Потребно, чтобъ народъ былъ веселъ и свободенъ; Дабы блаженство въ немъ съ

Простымъ довольствуйся солдатъ мундиромъ, Коль быть тебѣ не льзя, дружечикъ, командиромъ; Въ велику можетъ

Чіе ты зришъ лице, помощникомъ былъ онъ, Спѣшащей Истиннѣ, спасти Россійскій тронъ: Не мстителенъ, не

Константія любовь горячу ощущала, И со мавриціемъ сойтися обѣщала, Въ неотдаленныя, но темныя лѣса, Какъ

СТИХОТВОРСТВО и РАСПОЛОЖЕНІЕ ДРАМЫ Г. СУМАРОКОВА. —— Музыка Г. Раупаха; Танцы и основаніе Драмы Г. Гильфердинга;

О приятное приятство! Ти даюсь сама я в власть, Всё в тебе я зрю изрядство, Тщусь сама ся дать, ах!

Для мужика была медвѣдева услуга, Котораго имѣлъ сей звѣрь себѣ за друга; Обмахивалъ медвѣдь ево.

Былъ котъ и взятки бралъ: Съ мышей онъ кожи дралъ, Мышей гораздо мучилъ, И столько имъ наскучилъ, Чиня

Трагедия Представлена в первый раз в 1771 году февраля 1 дня на Императорской сцене в Санктпетербурге.

На что кулашный бой? За что у сих людей война между собой? За это ремесло к чему бойцы берутся?

На всѣ противности отверзлось сердце днесь, Мой разумъ омраченъ и огорченъ духъ весь! Я помощи себѣ не

Въ гостяхъ я некогда сиделъ одинъ, Лишъ дома былъ тово со мною господинъ: Тутъ не было ни дамъ, и ни

Сія котора здѣсь погребена, Другъ вѣрный, нѣжна мать и вѣрная жена: И сверьхъ того была она Любительница

Скончался у жены возлюбленный супруг; Он был любовник ей и был ей верный друг. Мечталась И в ночь и в

Ревнуеть и пастухъ, ревнуетъ и пастушка: Пастушка мнитъ, мила ему ея подружка: А онъ съ которымъ онъ

Чем тебя я оскорбила, Ты скажи мне, дорогой! Тем ли, что я не таила Нежных мыслей пред тобой, И считала

Боится, говорятъ, левъ пѣсни пѣтуха; Она противна львову слуху, Ушамъ ево лиха; Не любитъ левъ музыки

Калигула любовь къ лошадушкѣ храня, Поставилъ консуломъ коня; Безумцу цесарю и смрадному маня, Всѣ чтутъ

Какъ ударилъ насъ рокъ злой, И растался я съ тобой, Я не зналъ, что мнѣ зачать, Только долженъ былъ стенать.

Подъ жерновомъ лежить, на етомъ мѣстѣ, мѣльникъ, Бездѣльникъ И воръ, Который во весь вѣкь, мололъ лишъ

Филиса полюбивъ Альцина паче мѣры; Но въ перьвый разъ она ставъ узницей Венеры, Стыдясь того, что часъ

Могу ли я сказать возлюбленной иначе? До смерти буду твой, не буду я ни чѣй: Люблю дражайшая тебя я жизни паче;

Жилъ, былъ судья мартышка, И следственно имелъ мартышкинъ и умишка. Судья дай толкъ, Сказалъ такъ волкъ

Любовь, любовь, ты сердце къ утѣхамъ взманя, Любовь, ты ужъ полонила меня, Тобою сталъ мой взоръ прельщенъ

Былъ нѣкой человѣкъ: Такова не было враля подъ небесами, И чудесами Наполнилъ вѣкъ. Являлися ему гораздо

Не плачь такъ много дарагая, Что разлучаюсь я съ тобой: И безъ тово изнемогая, Едва владѣю я собой, Ни

Долго ль мучить будешь ты, грудь терзая? Рань ты сердце сильно, его пронзая. Рань меня ты, только не

Змѣя ползла: И какъ она ни зла, И жестока укуской; Но зляй ее морозъ; Гораздо отъ нево бываетъ больше грозъ.

есмѣлый Аристей стоная ежечасно, И жалуясь на рокъ пуская стонъ напрасно, Октавіи, любви своей, не открывалъ

Хранити разума всегда потребко зрѣлость, И состоянія блюсти неврѣдно цѣлость: Имѣй умѣренность, держи

Лисица взлезть На виноггадъ хотѣла, Хотѣлось ягодъ ей поѣсть, Полезла попотѣла: Хоть любъ кусокъ, Да

Коль мыслишь, я любовь свою к тебе скончала, Так ищешь тут конца, где не было начала.

Овца, лисица, волкъ приятство утвердили, Однако первенствомъ въ немъ волка предпочтили. И слушала ево

Минерва, вѣстно всѣмъ, богиня не плоха: Она боярыня, графиня, иль княгиня, И вышла изъ главы Юпитера

В пустынях хижинка состроена сия, Не для затворника состроили ея: В порфире, с скипетром, с державой

Читатель помни то, колико лѣсти злы: Бугрочки не Кавказъ, а струйки не валы. Брегися ты себѣ излишней похвалы.

Ликастъ о скромности Ераста твердо зналъ И тайную любовь ему вѣщати сталъ: Я бросилъ нынѣ лукъ, я бросилъ

ПИСЬМО КО КНЯЗЮ АЛЕКСАНДРУ МИХАЙЛОВИЧУ ГОЛИЦЫНУ, СЫНУ КНЯЗЯ МИХАИЛА ВАСИЛЬЕВИЧА Примаюсь за перо, рука

Се чудо новое! иль Понтъ пришелъ къ кончинѣ? Огнемъ Россъ дѣйствуетъ въ валахъ и во пучинѣ.