Стихи Сумарокова Александра
Когда бъ невѣжи то побольше разбирали, Какъ должно говорить; они бы меньше врали. Какой то человѣкъ.
Что лицемѣритъ ты я знаю то давно, Но лицемѣрь иль нѣть, мнѣ ето все равно. Ты мыслишъ, я предъ нимь
Осел, одетый в кожу львову, Надев обнову, Гордиться стал И, будто Геркулес, под оною блистал.
На той рѣкѣ, слыветъ котора Нилъ, Пила собака, пилъ И крокодилъ: А пивъ собакѣ говорилъ, Сердечушко мое
Дурачество браниться смыслитъ,. И бранныхъ словъ не числитъ, Когда сердясь разинетъ ротъ. Съ дурачествомъ
Жена не любитъ мужа, Къ нему у ней излишня стужа; Къ любовнику излишній жаръ: Обеимъ ето имъ ударъ.
Тамъ царствуетъ Минерва нова, Прекраснѣйшая Зевса дшерь; Россія васъ пріять готова, Петрополь отверзаетъ двѣрь.
Сказала кошкѣ такъ лисица: Скажи ты мнѣ сестрица, Ты кормишся мышами, въ домѣ здѣсь, Вѣкъ весь, А за
Желай, чтоб на брегах сих музы обитали, Которых вод струи Петрам преславны стали. Октавий Тибр вознес
Ты мнѣ измѣнилъ, я знаю то, Но не знаю лишь за что, Чѣмъ себя я обвинить могу, Развѣ на себя солгу.
Послушай, Майковъ ты, число у насъ любовницъ Размножилося такъ, какъ розы на кустахъ; Но то въ подсолнечной
Къ раскрытію очей и къ услажденью взора, Выходитъ изъ за горъ прекрасная аѵрора. Сіяетъ на лугахъ пріятная
Бѣгутъ Разбойники за мужикомъ: Разбойничій уставъ знакомъ; Они людей не нѣжутъ, Да рѣжутъ; А домъ Далекъ
По биржѣ двое шли. Какія люди то, не знаю я объ етомъ, Гуляли лѣтомъ, Гуляли и въ гульбѣ тутъ устрицу
Премудрый Астрологъ, Въ беседе возвещалъ, что онъ предвидеть могъ, Летъ за пять раняе, что съ кемъ когда
На сих полях имел сраженье с Карлом Петр И шведов разметал, как прах бурливый ветр, Вселенну устрашил
НИКОЛАЙ МОТОНИС Свободны хитрости в страны твоей державы Сей муж, Россия, ввел, исправил ими нравы, Старинны
Ракъ Раку говорилъ: куда ты ракъ Какой дуракъ! Ты ни шага пройти порядкомъ не умеешъ. Кто ходитъ такъ?
Статуя здѣлана красавицына живо, Иснуснѣйшей рукой: статуя стала диво. Со подлинникомъ та статуя всѣмъ
Милон на многи дни с женою разлучился, Однако к ней еще проститься возвратился. Она не чаяла при горести
Не спрашивай меня, что серце ощущаетъ; Ты знаешь то уже, что духъ мой вазмущаетъ. Открыта мысль моя
Приплыла к нам на берег собака Из-за полночного моря, Из-за холодна океяна. Прилетел оттоль и соловейка.
Трагедия Представлена в первый раз в начале 1750 года, на Императорском театре в Петергофе.
Весь город я спрошу, спрошу и весь я двор: Когда подьячему в казну исправно с году Сто тысячей рублев
Была змѣя, и вздумала она Повергнути слона, И стала строга Противъ сего скирда, хоромины, иль стога.
Блоха, подъемля гордо бровь, Кровь барскую поносит, На воеводство просит: «Достойна я, — кричит, — во
Близ паства меж лугов и рощ гора лежала, Которую волна морская омывала. Пустыня вся была видна из высоты.
Войск вожду греческих царь перский дщерь давал, Пол-Азии емy приданым обещает, Чтоб он ему спокойство
О знаки нѣжности явленной прежде мнѣ! Свидѣтели моей утѣхи въ сей странѣ, Которыми я все свое спокойство
На небеса моленіе творя, Хотѣлося мышамъ имѣть въ анбаръ царя. Зевесъ исполнилъ то, по мышьей волѣ И
Под камнем сим лежит Фирс Фирсович Гомер, Который пел, не знав галиматии мер. Великого воспеть он мужа
Два въ бабки мальчика играли:. И бабки заорали: Къ войне за бабки собрались, И подрались. Когда рабятки подурили;
Прилетела на берег синица Из-за полночного моря, Из-за холодна океяна. Спрашивали гостейку приезжу, За
Родившася въ сей день, Ко просвѣщенью свѣта, Сложившая съ Россіи тѣнь, Да здравствуетъ на многи лѣта!
Покорилася вся мысль моя Я по смерть уже твоя, Вспламенилася холодна кровь, Сердце чувствуетъ любовь.
Сошлись на кабакѣ двѣ крысы, И почали орать: Бурлацки пѣсни пѣть и горло драть, Вокругъ поставленной
Иззябъ младой Сатиръ, И мнитъ оставить миръ; Не льзя съ морозомъ издѣваться. Куда отъ стужи той дѣваться?
Терпи моя душа, терпи различны муки, Болѣзни, горести, тоску, напасти, скуки, На всѣ противности отверзлось
Лисица кушать захотѣла; Нѣтъ кушанья ни гдѣ, куда она ни шла, И сколько ни потѣла; Но вдругъ нечаянно
Зеленыя луга вручая тихой нощи, Кончаетъ солнце бѣгъ, спускается за рощи. Шумящая рѣка въ молчаніи текла
Въ первой разъ тебя узрѣвъ, я тобой плѣнилась, И съ свободою своей на всегда простилась, Коль не вижуся
На добродетели вознесся Геркулесъ, До жительства Боговъ и до краевъ небесъ. Героя все сего, тамъ Боги
Когда пріятнымъ сномъ пастухъ въ лугахъ умолкъ, И овцы спали, А караульщики ужъ больше не брехали;
Хотя мы Вышняго судьбою, Преславнаго Монарха дщери, На вѣкъ расталися съ Тобою, Со вшедшею въ небесну
Сказалъ песъ волку: волкъ, Конечно у тебя несвѣжъ гораздо толкъ; Ты только рыщешъ, И корму ищешъ: А я
Вижу будущие веки: Дух мой в небо восхищен. Русских стран, играйте, реки; Дальний океан смущен: В трепет
Пренебрtгая солнца жаръ, Вотъ новый возлѣтеть стремится мой Икаръ, Какъ будто птаха: По нашему ей имя
Начто и голова, когда ума въ ней нѣтъ; Вить я людскихъ головъ не жарю. Нашедъ лисица харю, Ей ето говоритъ
Орелъ летитъ; И воздухъ весь подъ нимъ колебляся свиститъ, Онъ тучи попираетъ, И къ солнцу свой полетъ
Во время крайности къ словамъ не прилипай, Да къ дѣйствію ступай. Въ саду своемъ гулялъ учащихся мучитель