Стихи Сумарокова Александра

Полно взоръ ко мнѣ метать, Дарагая, болѣ; Полно имъ меня прельщать, Я и такъ въ неволѣ. Я взглянулъ лишь

Старуха Недѣли двѣ слѣпа была, И лѣкарю себя въ лѣченье отдала. На что глаза . . . . . но здѣлалась проруха.

Цвѣтущей младости во дни дражайшихъ лѣтъ, Въ которы сердце мысль любовную даетъ, Мелита красотой Аркаса

Въ рѣкѣ пилъ волкъ, ягненокъ пилъ; Однако въ низъ рѣки гораздо отступилъ; Такъ пилъ онъ ниже ;

Монима кается, храня великой постъ, Что скаредно она марала женской хвостъ; И зделала себя изъ струй

Померкли небеса, луга покрыла тѣнь, И долгой кончился, средь лѣта, жаркой день, Спокоилися всѣ трудився

Не видим никогда мы слабостей своих, Нам мнится всё добро, что зрим в себе самих. Пороки, кои в нас

Съ великимъ малому имѣть опаспо дружбу: Загаркали: походъ, война, идутъ на службу; Но кто герои тѣ?

Дорогой не изъ доброй воли, Шли два старинушки: купити идутъ соли. Съ средины своево пути, Увидѣли они

Гдѣ тѣ клятвы дѣлись нынѣ, Чтобы вѣчно меня любить, Рокъ тобою въ злой судбинѣ, Запретиль мнѣ твоею слыть.

Ко пастуху въ тѣни древъ сѣдша на колѣни, Пастушка дѣлала возлюбленному пѣни: Съ другими говоритъ играешь часто ты;

Стражду влюбившись, красота твоя Мое сердцо вѣрно Мучитъ безмѣрно; Вся распалилась, вся душа моя, Ты

Высокой толстой боровъ Былъ добрая свинья, да лишь имелъ онъ норовъ: Онъ былъ не малъ; Отъ етова онъ

О Альцидалія! Ты очень хороша: Вѣщалъ сіе Климандръ — молчи моя душа! И ты въ моихъ глазахъ, пастухъ

Отъ несклонности твоей Духъ во мнѣ мятется; Я люблю, но въ страсти сей Только сердце рвется.

Всякъ дѣлай то что съ склонностію сходно, Не то что лишъ угодно, Но то что сродно. Не плаваетъ медвѣдь

Когда въ большемъ жару Ероты где летаютъ; Такъ часто оть тово у нихъ и крылья таютъ.

Ты меня единымъ взоромъ полонила, Такъ за чтожъ свир?пой хочеть быть, Ты сперва себя мн? зр?

Боже неба и земли, Жалобу мою внемли, И спаси меня своей сильною рукою! Я гонимъ безъ оборонъ, День и

Не столько страшенъ зайцамъ псарь, Медвѣдь и волкъ щенятамъ, Мертвецъ и чортъ рабятамъ, Ни челобитчикамъ

Я чаялъ, что свои я узы разрѣшилъ, И мыслилъ, что любовь я въ дружбу премѣнилъ; Ужъ мысли нѣжныя меня

Рабенокъ и дуракъ то было совокупно. Сыскалъ дурачество другому не приступно, И въ самой центръ невѣжества влетѣлъ.

Въ холодны нѣкогда при вѣчерѣ часы, Предь шалашемь огонь грѣлъ дѣвушки красы. Къ пастушкѣ Марціянъ пошелъ

Преображенской полкъ, начало Росскихъ войскъ: И отъ него полковъ Россійскихъ пребыванье: Россійска воинства

Красоту на вашу смотря, распалился я, ей-ей! , изволь меня избавить ты от страсти тем моей!

Вдова была богата; Носила курица ей яица изъ злата: Богатство къ ней текло вотще, Она хотела быть богатяе еще;

Трудомъ своимъ явилъ Россію онъ во цвѣтѣ, И паче всѣхъ царей прославился на свѣтѣ.

Дельфира нѣкогда подружкѣ открывала, Съ которой въ дружествѣ Дельфира пребывала, Все таинство души и

Окончится ль когда парнасское роптанье? Во драме скаредной явилось «Воспитанье», Явилося еще сложение

Монарха Русскихъ странъ металлъ сей представляетъ, Зракъ мужа славнаго потомкамъ оставляетъ.

Гуляя говоритъ Евлампій Зелонидѣ: Я всѣ зрю прелѣсти въ твоемъ пастушка видѣ: Не толь украшенны сея рѣки

Левъ болѣнъ, А въ истиннѣ не болѣнъ онъ, И былъ доволенъ, Что здѣланъ имъ законъ, Ийти къ нему на посѣщенье

Не вѣдаю за что прогнѣвался Зевесъ: Былъ сверженъ Аполлонъ съ Минервою съ небесъ. Принуждены они по всей

Въ день красный нѣкогда, какъ содице уклонялось, И небо свѣтлое во мрачно премѣнялось: Когда краснѣлися

Если староста бездельник, так и земский плут, И совсем они забыли, что ременный жгут. «Взятки в жизни

Сія Россіи всей дражайшая отрада, Астрея и Паллада: Въ Россію щедрой Богъ послалъ ЕЯ съ небесъ, И на

В любови некогда — не знаю, кто, — горит, И никакого в ней взаимства он не зрит. Он суетно во страсти

На что будить, когда кто сладкой видитъ сонъ? Былъ нѣкакой дѣтина: А по просту скотина: И спящу услужилъ

Жив праздности в уделе, И в день ни во един Не упражнялся в деле Какой-то молодой и глупый господин.

Для общих благ мы то перед скотом имеем, Что лучше, как они, друг друга разумеем И помощию слов пространна

За что неверною тебе я прослыла? Я от рождения твоею не была.

Хотя я всякой часъ тебѣ спокойство рушу; Однако за всегда тебя люблю какъ душу.

Для рифмотворства Потребно множество проворства, И рифме завсегда хорошей должно быть, Иль должно при

Жива ли, Каршин, ты? Коль ты жива, вспеваешь И муз не забываешь, Срывающа себе парнасские венцы?

Толкнулъ какой то льва рогами зверь: За то скотине всей рогатой, Нещастіе теперь, И ссылка платой.

Муронъ напившись пьянъ, воды пошелъ искать; Въ желудкѣ вздумадъ онъ огонь позаплескать: Прибѣгъ къ колодезю;

Собаку утащилъ медвѣдь у стада: Пастухъ тому не радъ, и плѣнница не рада. Не зналъ пастухъ, какой то

Испуган Заяц и дрожит, И из кустарника к болоту он бежит. Тревожатся Лягушки, Едва осталися в них душки

Цырюльник, Мида брив, под колпаком осетил, Чего никто попрежде не приметил: Имеет пышный Мид Ушей ословых вид.

Баллада Его Императорскому Высочеству, Государю Цесаревичу и Великому князю ПАВЛУ ПЕТРОВИЧУ, Наслѣднику