Стихи Толстого Алексея Константиновича

1 Под броней с простым набором, Хлеба кус жуя, В жаркий полдень едет бором Дедушка Илья; 2 Едет бором

Без отдыха пирует с дружиной удалой Иван Васильич Грозный под матушкой-Москвой. Ковшами золотыми столов

Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре — О, не грусти, ты все мне дорога! Но я любить могу лишь на просторе

Средь шумного бала, случайно, В тревоге мирской суеты, Тебя я увидел, но тайна Твои покрывала черты.

Замолкнул гром, шуметь гроза устала, Светлеют небеса, Меж черных туч приветно засияла Лазури полоса;

Вот уж снег последний в поле тает, Теплый пар восходит от земли, И кувшинчик синий расцветает, И зовут

Грядой клубится белою Над озером туман; Тоскою добрый молодец И горем обуян. Не довеку белеется Туманная

Ты клонишь лик, о нем упоминая, И до чела твоя восходит кровь — Не верь себе! Сама того не зная, Ты любишь

Колокольчики мои, Цветики степные! Что глядите на меня, Тёмно-голубые? И о чём звените вы В день весёлый

Край ты мой, родимый край! Kонский бег на воле, В небе крик орлиных стай, Волчий голос в поле!

Осень. Обсыпается весь наш бедный сад, Листья пожелтелые по ветру летят; Лишь вдали красуются, там на

Князь Курбский от царского гнева бежал, С ним Васька Шибанов, стремянный. Дороден был князь, конь измученный

1 Послушайте, ребята, Что вам расскажет дед. Земля наша богата, Порядка в ней лишь нет. 2 А эту правду

Что ты голову склонила? Ты полна ли тихой ленью? Иль грустишь о том, что было? Иль под виноградной сенью

Ты прав: мой своенравный гений Слетал лишь изредка ко мне; Таясь в душевной глубине, Дремала буря песнопений.

На нивы желтые нисходит тишина; В остывшем воздухе от меркнущих селений, Дрожа, несется звон.

Порой, среди забот и жизненного шума, Внезапно набежит мучительная дума И гонит образ твой из горестной души.

Хорошо, братцы, тому на свете жить, У кого в голове добра не много есть, А сидит там одно-одинешенько

Аскольд плывет, свой сняв шелом, Кругом ладьи разбитой доски — Уносит ветр его паром, Луна зашла — брега

В диком месте в лесу… Из соломы был низкий построен шалаш. Частым хворостом вход осторожно покрыт, Мертвый

И на крыльце по вечерам, Внимая тихим разговорам, Лягушек слушать дружный гам, Вдали звенящий слитым хором.

Над неприступной крутизною Повис туманный небосклон; Tам гор зубчатою стеною От юга север отделен.

Ропща на прихоти судеб И в испытаньях малодушный, Я ждал насушенный твой хлеб, Как ожидают хлеб насущный.

Но были для девы другие отрады, Шептали о боге ей ночь и луна, Лавровые рощи цветущей Эллады, Залива

Я враг всех так называемых вопросов. Один из членов Государственного совета, Ecли у тебя есть фонтан

К Роману Мстиславичу в Галич послом Прислал папа римский легата. И вот над Днестром, среди светлых хором

Ты меня поняла не вполне, И хоть сердце открылось. . . . . . . . . О, как хочется мне передать .

ТРАГЕДИЯ В ПЯТИ ДЕЙСТВИЯХ ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА Ц а р ь Б о р и с Ф е д о р о в и ч Г о д у н о в.

Я задремал, главу понуря, И прежних сил не узнаю; Дохни, господь, живящей бурей На душу сонную мою.

Деревцо моё миндальное Все цветами убирается, В сердце думушка печальная Поневоле зарождается: Деревцом

Не верь мне, друг, когда, в избытке горя Я говорю, что разлюбил тебя, В отлива час не верь измене моря

Прозрачных облаков спокойное движенье, Как дымкой солнечный перенимая свет, То бледным золотом, то мягкой

Шумит на дворе непогода, А в доме давно уже спят; К окошку, вздохнув, подхожу я — Чуть виден чернеющий сад;

У приказных ворот собирался народ Густо; Говорит в простоте, что в его животе Пусто. «Дурачье!

Реин батюшка проспал, Он прямая ижица! Не видал, как генерал С его дочкой лижется, Как берет оделаванд

Во дни минувшие бывало, Когда являлася весна, Когда природа воскресала От продолжительного сна, Когда

Змея, что по скалам влечешь свои извивы И между трав скользишь, обманывая взор, Помедли, дай списать

Солнце жжет; перед грозою Изменился моря вид: Засверкал меж бирюзою Изумруд и малахит. Здесь на камне

Скорее на небе луну Заменит круг презренной…., Чем я хоть мысленно дерзну Обидеть «Вестника Европы!»

О, будь же мене голосист, Но боле сам с собой согласен… . . . . . . . . . . Стяжал себе двойной венец

1 Вкусив елей твоих страниц И убедившися в их силе, Перед тобой паду я ниц, О Феофиле, Феофиле!

Рука Алкида тяжела, Ужасны Стимфалидов стаи, Смертельна Хирона стрела, Широко лоно Пазифаи.

То древний лес. Дуб мощный своенравно Над суком сук кривит в кудрях ветвей; Клен, сока полн, восходит

ТРАГЕДИЯ В ПЯТИ ДЕЙСТВИЯХ ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА Ц а р ь Ф е д о р И о а и н о в и ч, сын Иоанна Грозного.

Среди дубравы Блестит крестами Храм пятиглавый С колоколами. Их звон призывный Через могилы Гудит так

Я вас узнал, святые убежденья, Вы спутники моих минувших дней, Когда, за беглой не гоняясь тенью, И думал

Звонче жаворонка пенье, Ярче вешние цветы, Сердце полно вдохновенья, Небо полно красоты. Разорвав тоски

Не ветер, вея с высоты, Листов коснулся ночью лунной; Моей души коснулась ты — Она тревожна, как листы

С тех пор как я один, с тех пор как ты далеко, В тревожном полусне когда забудусь я, Светлей моей души

Вновь растворилась дверь на влажное крыльцо, В полуденных лучах следы недавней стужи Дымятся.