Стихи Толстого Алексея Константиновича

Без отдыха пирует с дружиной удалой Иван Васильич Грозный под матушкой-Москвой. Ковшами золотыми столов

Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре — О, не грусти, ты все мне дорога! Но я любить могу лишь на просторе

Средь шумного бала, случайно, В тревоге мирской суеты, Тебя я увидел, но тайна Твои покрывала черты.

Замолкнул гром, шуметь гроза устала, Светлеют небеса, Меж черных туч приветно засияла Лазури полоса;

Вот уж снег последний в поле тает, Теплый пар восходит от земли, И кувшинчик синий расцветает, И зовут

Грядой клубится белою Над озером туман; Тоскою добрый молодец И горем обуян. Не довеку белеется Туманная

Ты клонишь лик, о нем упоминая, И до чела твоя восходит кровь — Не верь себе! Сама того не зная, Ты любишь

Колокольчики мои, Цветики степные! Что глядите на меня, Тёмно-голубые? И о чём звените вы В день весёлый

Край ты мой, родимый край! Kонский бег на воле, В небе крик орлиных стай, Волчий голос в поле!

Осень. Обсыпается весь наш бедный сад, Листья пожелтелые по ветру летят; Лишь вдали красуются, там на

Князь Курбский от царского гнева бежал, С ним Васька Шибанов, стремянный. Дороден был князь, конь измученный

1 Под броней с простым набором, Хлеба кус жуя, В жаркий полдень едет бором Дедушка Илья; 2 Едет бором

Я задремал, главу понуря, И прежних сил не узнаю; Дохни, господь, живящей бурей На душу сонную мою.

Деревцо моё миндальное Все цветами убирается, В сердце думушка печальная Поневоле зарождается: Деревцом

Не верь мне, друг, когда, в избытке горя Я говорю, что разлюбил тебя, В отлива час не верь измене моря

Прозрачных облаков спокойное движенье, Как дымкой солнечный перенимая свет, То бледным золотом, то мягкой

Шумит на дворе непогода, А в доме давно уже спят; К окошку, вздохнув, подхожу я — Чуть виден чернеющий сад;

У приказных ворот собирался народ Густо; Говорит в простоте, что в его животе Пусто. «Дурачье!

Реин батюшка проспал, Он прямая ижица! Не видал, как генерал С его дочкой лижется, Как берет оделаванд

Во дни минувшие бывало, Когда являлася весна, Когда природа воскресала От продолжительного сна, Когда

Змея, что по скалам влечешь свои извивы И между трав скользишь, обманывая взор, Помедли, дай списать

Солнце жжет; перед грозою Изменился моря вид: Засверкал меж бирюзою Изумруд и малахит. Здесь на камне

Скорее на небе луну Заменит круг презренной…., Чем я хоть мысленно дерзну Обидеть «Вестника Европы!»

О, будь же мене голосист, Но боле сам с собой согласен… . . . . . . . . . . Стяжал себе двойной венец

1 Вкусив елей твоих страниц И убедившися в их силе, Перед тобой паду я ниц, О Феофиле, Феофиле!

Рука Алкида тяжела, Ужасны Стимфалидов стаи, Смертельна Хирона стрела, Широко лоно Пазифаи.

То древний лес. Дуб мощный своенравно Над суком сук кривит в кудрях ветвей; Клен, сока полн, восходит

ТРАГЕДИЯ В ПЯТИ ДЕЙСТВИЯХ ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА Ц а р ь Ф е д о р И о а и н о в и ч, сын Иоанна Грозного.

Среди дубравы Блестит крестами Храм пятиглавый С колоколами. Их звон призывный Через могилы Гудит так

Я вас узнал, святые убежденья, Вы спутники моих минувших дней, Когда, за беглой не гоняясь тенью, И думал

Звонче жаворонка пенье, Ярче вешние цветы, Сердце полно вдохновенья, Небо полно красоты. Разорвав тоски

Не ветер, вея с высоты, Листов коснулся ночью лунной; Моей души коснулась ты — Она тревожна, как листы

С тех пор как я один, с тех пор как ты далеко, В тревожном полусне когда забудусь я, Светлей моей души

Вновь растворилась дверь на влажное крыльцо, В полуденных лучах следы недавней стужи Дымятся.

Сидит у царя водяного Садко И с думою смотрит печальной, Как моря пучина над ним высоко Синеет сквозь

Готова ль мне, готова ли карета? Пешком бежать во Францию боюсь! Я побежден, но да поглотит Лета Меня

Войдем сюда; здесь меж руин Живет знакомый мне раввин; Во дни прошедшие, бывало, Видал я часто старика;

И у меня был край родной когда-то; Со всех сторон Синела степь; на ней белели хаты — Все это сон!

Тяжел наш путь, твой бедный мул Устал топтать терновник злобный; Взгляни наверх: то не аул, Гнезду орлиному подобный;

Слава богу, я здоров, Но ведь может же случиться, Что к обители отцов Mне придется отлучиться.

Об этом я терзаюся и плачу Зимой, весною, осенью и летом, Печаль моя и жалобна и громка, И скоро я красу

1 Зачинается песня от древних затей, От веселых пиров и обедов, И от русых от кос, и от черных кудрей

Вон на кладбище белеют кресты. Месяц взирает на них с высоты. Там дремлют кости вельможного рода, Рядом

Ты неведомое, незнамое, Без виду, без образа, Без имени-прозвища! Полно гнуть меня ко сырой земле, Донимать

Спускается солнце за степи, Вдали золотится ковыль,- Колодников звонкие цепи Взметают дорожную пыль.

Дождя отшумевшего капли Тихонько по листьям текли, Тихонько шептались деревья, Кукушка кричала вдали.

Земля цвела. В лугу, весной одетом, Ручей меж трав катился, молчалив; Был тихий час меж сумраком и светом

Нет, уж не ведать мне, братцы, ни сна, ни покою! С жизнью бороться приходится, с бабой-ягою!

Клонит к лени полдень жгучий , Замер в листьях каждый звук, В розе пышной и пахучей, Нежась, спит блестящий жук;

Сердце, сильней разгораясь от году до году, Брошено в светскую жизнь, как в студеную воду. В ней, как