Стихи Жигулина Анатолия

Мела пурга, протяжно воя. И до рассвета, ровно в пять, Нас выводили под конвоем Пути от снега расчищать.

О, Родина! В неярком блеске Я взором трепетным ловлю Твои просёлки, перелески — Всё, что без памяти люблю.

Трудная тема, А надо писать. Я не могу Эту тему бросать. Трудная тема — Как в поле блиндаж: Плохо, Если

Пожелтели, облетели кроны. Стихло море в редких кораблях. Чайки, словно белые вороны, Кормятся на убранных полях.

Летели гуси за Усть-Омчуг на индигирские луга, и всё отчётливей и громче дышала сонная тайга.

Вспоминаются черные дни. Вспоминаются белые ночи. И дорога в те дали — короче, Удивительно близки они.

В оцеплении, не смолкая, Целый день стучат топоры. А у нас работа другая: Мы солдатам палим костры.

Когда мне было Очень-очень трудно, Стихи читал я В карцере холодном. И гневные, пылающие строки Тюремный

Перепелка над пшеничным полем И вечерний предзакатный лес. Словно звон далеких колоколен Тихо разливается окрест.

Сгорели в памяти дотла Костры сибирской лесосеки. Но в тайниках ее навеки Осталась теплая зола.

Голубеет осеннее поле, И чернеет ветла за рекой. Не уйти от навязчивой боли Даже в этот прозрачный покой.

Мелкий кустарник,— Сырая осина, Синие ветки В лесной полосе. Тонкая, легкая Сладость бензина После заправки

Соловецкая чайка Всегда голодна. Замирает над пеною Жалобный крик. И свинцовая Горькая катит волна На

Я полностью реабилитирован. Имею раны и справки. Две пули в меня попали На дальней глухой Колыме.

Ничего в нем вроде хорошего, Просто так, большое село. Облака плывут — мимо Коршева, Журавли летят —

В округе бродит холод синий И жмется к дымному костру. И куст серебряной полыни Дрожит в кювете на ветру.

Нищий в вагоне, как в годы войны. Стон в переходах метро. Милая Родина! Вновь мы больны. Вновь оскудело добро.

Тайга за рекой пылала, От сопок тянуло гарью. Большущее медное солнце Жевало последний снег.

Подъемный кран раскачивает ветер — Как будто не Москва, А Колыма Явилась мне сегодня на рассвете Сквозь

На русском Севере — Калина красная, Края лесистые, Края озерные. А вот у нас в степи Калина — разная

Среди невзгод судьбы тревожной Уже без боли и тоски Мне вспоминается таежный Поселок странный у реки.

Александру Твардовскому Осень, опять начинается осень. Листья плывут, чуть касаясь воды. И за деревней

Я часто слушал утром росным, Когда долины спят во мгле, Как шумно с ветром спорят сосны На голой каменной скале.

1 Ушел навсегда… А не верю, не верю! Все кажется мне, Что исполнится срок — И вдруг распахнутся Веселые

Ничего не могу и не значу. Словно хрустнуло что-то во мне. От судьбы получаю в придачу Психбольницу —

Воронеж!.. Родина. Любовь. Все это здесь соединилось. В мой краткий век, Что так суров, Я принимаю, словно

Вот и снова мне осень нужна, Красных листьев скупое веселье, Словно добрая стопка вина В час тяжелого

Семь лет назад я вышел из тюрьмы. А мне побеги, Всё побеги снятся… Мне шорохи мерещатся из тьмы.

Обрушилась глыба гранита — И хрустнула прочная каска. Володька лежал в забое, Задумчив и недвижим.

Глыбу кварца разбили молотом, И, веселым огнем горя, Заблестели крупинки золота В свете тусклого фонаря.

Раз под осень в глухой долине, Где шумит Колыма-река, На склоненной к воде лесине Мы поймали бурундука.

В серый дом Моего вызывали отца. И гудели слова Тяжелее свинца. И давился от злости Упрямый майор.

Помню я: под сенью старых вишен В том далеком, В том донском селе Жили пчелы в камышовых крышах — В каждой

О, мои счастливые предки, Как завидую нынче вам! Вашим вербным пушистым веткам, Вашим сильным добрым рукам.

Я поеду один К тем заснеженным скалам, Где когда-то давно Под конвоем ходил. Я поеду один, Чтоб ты снова

Вот и жизнь пошла на убыль, Словно солнце на закат. И серебряные трубы В стылом воздухе звенят. Жизнь моя!

В ночную смену на Шайтане, Где черный камень льдом покрыт, Из горной штольни мы катали Отпалом вырванный гранит.

Дабы пресечь татарских орд свирепость, Святую Русь от нехристей сберечь, Царь повелел Рубить на взгорье

Обложили, как волка, флажками, И загнали в холодный овраг. И зари желтоватое пламя Отразилось на черных стволах.

В тумане плавают осины, И холм маячит впереди. Неудивленно и несильно Дрожит душа в моей груди.

Осинники да черные стога. Забор нависшей над обрывом дачи. Да синим льдом обмерзли берега. И белый луг

Ржавые елки На старом кургане стоят. Это винтовки Когда-то погибших солдат. Ласточки кружат И тают за

Приход зимы в краю суровом Я вижу ясно и сейчас: Холодный ветер с диким ревом Деревья грозные потряс.

Снег над соснами кружится, кружится. Конвоиры кричат в лесу… Но стихи мои не об ужасах. Не рассчитаны на слезу.

Земля необычная здесь, В Подмосковье. Над бурым суглинком Туман невесом… И вдруг осенило Забытой любовью

Я в первый раз в Москву приехал Тринадцать лет тому назад Мне в память врезан Скорбной вехой Тюрьмы облупленный фасад.

Звенел топор, потом пила. Потом — последнее усилье. Береза медленно пошла, Нас осыпая снежной пылью.

Минус сорок Показывал градусник Цельсия. На откосах смолисто Пылали костры. Становились молочными Черные

Из штольни вышли в пыльных робах, На свет взглянув из-под руки. И замелькали на сугробах Густые черные плевки.

Мы сначала снимали Твой снежный покров. Кисти мерзлой брусники Алели, как кровь. Корни сосен рубили Потом