Стихи Ахматовой Анны

Уложила сыночка кудрявого И пошла на озеро по воду, Песни пела, была веселая, Зачерпнула воды и слушаю

А. К. Из перламутра и агата, Из задымленного стекла, Так неожиданно покато И так торжественно плыла

Плотно сомкнуты губы сухие. Жарко пламя трех тысяч свечей. Так лежала княжна Евдокия На душистой сапфирной парче.

И всюду клевета сопутствовала мне. Ее ползучий шаг я слышала во сне И в мертвом городе под беспощадным

Все обещало мне его: Край неба, тусклый и червонный, И милый сон под Рождество, И Пасхи ветер многозвонный

Слаб голос мой, но воля не слабеет, Мне даже легче стало без любви. Высоко небо, горный ветер веет И

I В тени елизаветинских боскетов Гуляют пушкинских красавиц внучки Все в скромных канотье, в тугих корсетах

Когда человек умирает, Изменяются его портреты. По-другому глаза глядят, и губы Улыбаются другой улыбкой.

Муж хлестал меня узорчатым, Вдвое сложенным ремнём. Для тебя в окошке створчатом Я всю ночь сижу с огнём.

Совсем не тот таинственный художник, Избороздивший Гофмановы сны,— Из той далекой и чужой весны Мне чудится

Какое нам, в сущности, дело, Что все превращается в прах, Над сколькими безднами пела И в скольких жила зеркалах.

Кого когда-то называли люди Царем в насмешку, Богом в самом деле, Кто был убит – и чье орудье пытки Согрето

Проводила друга до передней, Постояла в золотой пыли, С колоколенки соседней Звуки важные текли. Брошена!

Ах, дверь не запирала я, Не зажигала свеч, Не знаешь, как, усталая, Я не решалась лечь. Смотреть, как

Так не зря мы вместе бедовали, Даже без надежды раз вздохнуть — Присягнули — проголосовали И спокойно

Словно ангел, возмутивший воду, Ты взглянул тогда в мое лицо, Возвратил и силу и свободу, А на память

То град твой, Юлиан! Вяч. Иванов Когда погребают эпоху, Надгробный псалом не звучит. Крапиве, чертополоху

В тот давний год, когда зажглась любовь Как крест престольный в сердце обреченном, Ты кроткою голубкой

Высокомерьем дух твой помрачен, И оттого ты не познаешь света. Ты говоришь, что вера наша – сон И марево-столица эта.

Для Л. Н. Замятиной Здравствуй, Питер! Плохо, старый, И не радует апрель. Поработали пожары, Почудили

Как люблю, как любила глядеть я На закованные берега, На балконы, куда столетья Не ступала ничья нога.

Что отдал – то твое. Шота Руставели Из-под каких развалин говорю, Из-под какого я кричу обвала, Я в негашеной

О, есть неповторимые слова, Кто их сказал — истратил слишком много. Неистощима только синева Небесная

По аллее проводят лошадок. Длинны волны расчесанных грив. О, пленительный город загадок, Я печальна

Буду черные грядки холить, Ключевой водой поливать; Полевые цветы на воле, Их не надо трогать и рвать.

Юнии Анреп Судьба ли так моя переменилась, Иль вправду кончена игра? Где зимы те, когда я спать ложилась

Там Михаил Архистратиг Его зачислил в рать свою. Н. Гумилев Вестей от него не получишь больше, Не услышишь

Я с тобой, мой ангел, не лукавил, Как же вышло, что тебя оставил За себя заложницей в неволе Всей земной

Под навесом темной риги жарко, Я смеюсь, а в сердце злобно плачу. Старый друг бормочет мне: «Не каркай!

Что войны, что чума? — конец им виден скорый, Их приговор почти произнесён. Но кто нас защитит от ужаса

Все как раньше: в окна столовой Бьется мелкий метельный снег, И сама я не стала новой, А ко мне приходил человек.

Столько просьб у любимой всегда! У разлюбленной просьб не бывает. Как я рада, что нынче вода Под бесцветным

И в пестрой суете людской Все изменилось вдруг. Но это был не городской, Да и не сельский звук.

А я иду, где ничего не надо, Где самый милый спутник — только тень, И веет ветер из глухого сада, А под

Как будто заблудившись в нежном лете, Бродила я вдоль липовых аллей И увидала, как плясали дети Под легкой

Мне все твоя мерещится работа, Твои благословенные труды: Лип, навсегда осенних, позолота И синь сегодня

И наконец ты словно произнес Не так, как те… что на одно колено, — А так, как тот, кто вырвался из плена

В. А. Щеголевой Господеви поклонитеся Во святем дворе его. Спит юродивый на паперти, На него глядит звезда.

Приходи на меня посмотреть. Приходи. Я живая. Мне больно. Этих рук никому не согреть, Эти губы сказали

На пороге белом рая, Оглянувшись, крикнул: «Жду!» Завещал мне, умирая, Благостность и нищету.

Вновь Исакий в облаченье Из литого серебра. Стынет в грозном нетерпенье Конь Великого Петра.

Мы на сто лет состарились, и это Тогда случилось в час один: Короткое уже кончалось лето, Дымилось тело

А вы, мои друзья последнего призыва! Чтоб вас оплакивать, мне жизнь сохранена. Над вашей памятью не стыть

Веет ветер лебединый, Небо синее в крови. Наступают годовщины Первых дней твоей любви. Ты мои разрушил

Глаз не свожу с горизонта, Где мятели пляшут чардаш… Между нами, друг мой, три фронта: Наш и вражий и

Здесь всё то же, то же, что и прежде, Здесь напрасным кажется мечтать. В доме у дороги непроезжей Надо

Как ты можешь смотреть на Неву, Как ты смеешь всходить на мосты?… Я недаром печальной слыву С той поры

О, не вздыхайте обо мне, Печаль преступна и напрасна, Я здесь на сером полотне, Возникла странно и неясно.

О своем я уже не заплачу, Но не видеть бы мне на земле Золотое клеймо неудачи На еще безмятежном челе.

Под крышей промерзшей пустого жилья Я мертвенных дней не считаю, Читаю посланья Апостолов я, Слова Псалмопевца читаю.