Стихи Дельвига Антона

Я ль от старого бежала, В полночь травы собирала, Травы с росами мешала, Все о воле чаровала.

За что, за что ты отравила Неисцелимо жизнь мою? Ты как дитя мне говорила: «Верь сердцу, я тебя люблю!

Друг Пушкин, хочешь ли отведать Дурного масла, яйц гнилых? Так приходи со мной обедать Сегодня у своих родных.

(В альбом) Прочтя сии разбросанные строки С небрежностью на памятном листке, Как не узнать поэта по руке

Друзья, друзья! я Нестор между вами, По опыту веселый человек; Я пью давно; пил с вашими отцами В златые

Как разнесся слух по Петрополю, Слух прискорбнейший россиянину, Что во матушку Москву каменну Взошли

Свиток истлевший с трудом развернули. Напрасны усилья: В старом свитке прочли книгу, известную всем. Юноша!

Как у нас ли на кровельке, Как у нас ли на крашеной, Собиралися пташечки, Мелки пташечки, ласточки, Щебетали

Не мило мне на новоселье, Здесь все увяло, там цвело, Одно и есть мое веселье — Увидеть Царское Село!

(Посвящается В. И. Григоровичу) «В кущу ко мне, пастухи и пастушки, в кущу скорее, Старцы и жены, годами

«Как! ты расплакался! слушать не хочешь и старого друга! Страшное дело: Дафна тебе ни полслова не скажет

Ты переводчик, я читатель, Ты усыпитель — я зеватель.

София, вам свои сонеты Поэт с весельем отдает: Он знает, от печальной Леты Альбом ваш верно их спасет!

Так певал без принужденья, Как на ветке соловей, Я живые впечатленья Полной юности моей. Счастлив другом

Прощай, Киприда, бог с тобою! С фиалом счастлив я: Двоих дружишь ты меж собою, А с Вакхом все друзья

Здравия полный фиал Игея сокрыла в тумане, Резвый Эрот и хариты с тоскою бегут от тебя: Бледная тихо

Д е в а Юноша милый! на миг ты в наши игры вмешался! Розе подобный красой, как Филомела ты пел.

Бородинские долины Осребрялися луной, Громы на холмах немели, И вдали шатры белели Омраченной полосой!

Вот певцу Антология, легких харит украшенье, Греческих свежих цветов вечно пленяющий пух! Рви их, любимец

Наяву и в сладком сне Всё мечтаетесь вы мне: Кудри, кудри шелковые, Юных персей красота, Прелесть — очи

Скучно, девушки, весною жить одной: Не с кем сладко побеседовать младой. Сиротинушка, на всей земле одна

Дщерь хладна льда! Богиня разрушенья, Тебя, россиян мать, на лире воспою, Зима! к тебе летит мое воображенье

Скажи мне, Финиас любезный! В какие веки неизвестны Скажи, не вечно ли она Жила не с нею, одиноко, И

Ах ты, ночь ли, Ноченька! Ах ты, ночь ли, Бурная! Отчего ты С вечера До глубокой Полночи Не блистаешь

Что, красотка молодая, Что ты, светик, плачешь? Что головушку, вздыхая, К белой ручке клонишь?

Прохожий! здесь лежит философ-человек, Он пр’оспал целый век, Чтоб доказать, как прав был Соломон, Сказав

Я вечор в саду, младешенька, гуляла, И я белую капусту поливала, Со правой руки колечко потеряла;

Вот бедный Дельвиг здесь живет, Не знаем суетою, Бренчит на лире и поет С подругою-мечтою. Пускай невежество

Пока поэт еще с тобой, Он может просто, не стихами, С твоей беседовать судьбой, Открытой пред его глазами.

Если мне объявят боги: «Здесь ты горе будешь пить!» Я скажу: «Вы очень строги! Но я все ж останусь жить».

Как ни больно сердца муки Схоронять в груди своей, Но больнее в час разлуки Не прижать родную к ней

Там, где Семеновский полк, в пятой роте, в домике низком, Жил поэт Баратынский с Дельвигом, тоже поэтом.

За мрачными, Стигийскими брегами, Где в тишине Элизиум цветет, Минувшие певцы гремят струнами, Их шумный

(Кюхельбекеру) В священной роще я видел прелестную В одежде белой и с белою розою На нежных персях, дыханием

Что мне делать с тобой, докучная ласточка! Каждым утром меня — едва зарумянится Небо алой зарей и бледная

(сельская элегия) Я знал ее: она была душою Прелестней своего прекрасного лица. Умом живым, мечтательной

Хор Шесть лет промчались, как мечтанье, В объятьях сладкой тишины, И уж отечества призванье Гремит нам

Федорова Борьки Мадригалы горьки, Комедии тупы, Трагедии глупы, Эпиграммы сладки И, как он, всем гадки.

Протекших дней очарованья, Мне вас душе не возвратить! В любви узнав одни страданья, Она утратила желанья

Сладкие слёзы первой любви, как росы, вы иссохли! — Нет! на бессмертных цветах в светлом раю мы блестим!

Друзья, поверьте, не грешно Любить с вином бокал: Вино на радость нам дано — Царь Соломон сказал.

За ваше нежное участье Больной певец благодарит: Оно его животворит; Он молвит: боже, дай ей счастье

Нет, я не ваш, веселые друзья, Мне беззаботность изменила. Любовь, любовь к молчанию меня И к тяжким

Как за реченькой слободушка стоит, По слободке той дороженька бежит, Путь-дорожка широка, да не длинна

Жизнью земною играла она, как младенец игрушкой. Скоро разбила ее: верно, утешилась там.

Я плыл один с прекрасною в гондоле, Я не сводил с нее моих очей; Я говорил в раздумье сладком с ней Лишь

(Из Гете) Блеснет заря, и всё в моем мечтаньи Лишь ты одна, Лишь ты одна, когда поток в молчаньи Сребрит луна.

Мой по каменам старший брат, Твоим я басням цену знаю, Люблю тебя, но виноват: В тебе не все я одобряю.

С благовейною душой Поэт, упавши на колены, И фимиамом и мольбой Вас призывает, о камены, В свой домик

(Экспромт) Благодарю за переводы Моих ритмических стихов! От одного отца рожденные уроды Ведут свой знатный